Мы уже подходили к бане, как из двери показалась Яга в самом ужасном своём обличье:

– Успокаиваю помаленьку, не боись, всё будет. Но не сразу, а малость погодя. А твой Ариэлька будет знать, как хулиганить! Так, раздевайся.

Опять эта манера бабы Веры резко менять тему общения меня сбила с толку. Вроде говорила с Василисой про Ариэля, и тут без всяких переходов: раздевайся! Я и переспросил поэтому:

– Извините, кому вы сказали раздеваться?

– Табе, голубь. Не сабе же.

– Что, прямо здесь?

– Во затрандычил! Миллион вопросов в секунду! Да что же с тобой делать‑то? Давай сюда свой макинтош!

Баба Вера взмахнула рукой, и вся моя одежда оказалась у неё в медвежьих когтях.

– Легай на стол!

– А может, я лучше на лавку лягу? А то если мы на этом столе пообедать соберёмся – неудобно получится.

– Как же ты всех со своей поганой интеллигентностью утомил!

Баба Вера что‑то ещё произнесла, и я повис в воздухе, почти как давешний алкаш‑шатун по имени Лёша, вырваться – никакой возможности, пришлось смириться, Яга с Василисой подошли и стали осматривать порезанное бедро. По линии шрама, сантиметрах в пятнадцати выше колена, мою ногу опоясывал вздувшийся бордовый рубец – примерно сантиметр в высоту и пять в ширину. Всё это покраснение у меня жутко болело и дёргалось, как при начинающемся нагноении.

– Там у меня инфекция попала? – спросил я. – Гангрена начинается? Может, мне надо антибиотики принять?

– Я чтобы от табе энтого матерного слова «антибиотики» больше не слыхала! Чужая магия попала в твой организм и изнутри хреначит. Ещё часа два потянул бы и весь таким стал – бордовеньким. Вот за это я и не люблю Землистов. Исподтишка гадят да пакостят!

– И что же теперь делать? Я ногу отрезать не дам!

– Да кому она нужна, костлявая и вонючая? Короче, есть два способа лечения. Быстрый и безболезненный или медленный и мучительный. Ты какой выбираешь?

– Естественно, первый!

– Я так и подумала. Так, на всякий случай спросила. Правда, мясцом палёным чуток повоняет, но энто ерунда. Чай, не графья, можно и потерпеть.

– Это каким ещё мясом, что вы имеете в виду? – начал возмущаться я.

– А таперь, орёлик, помолчи. Цыц!

Горло у меня словно застекленело, и дальше я не мог произнести ни звука, даже мычать нечленораздельно – и то не получалось.

Баба Вера сходила в избушку и принесла какую‑то склянку с густой светло‑жёлтой жидкостью, чем‑то похожей на липовый мёд, только посветлее, ототкнула пробку, и по поляне разнесся запах пихтового бальзама. Затем отвела мою правую ногу далеко в сторону, насколько позволила моя растяжка, и намазала мазью всё моё покраснение – боль чуть успокоилась, и я тоже; значит, про горелое мясо – шутка. А когда Яга закрыла склянку и пошла убирать её обратно в избушку, то совсем расслабился – намазали мазью, совершенно не больно, это же самый любимый мой вид лечения, когда чем‑то безболезненным и приятным мажут наружно. Но оказалось, что я рано радовался, баба Вера довольно резво спустилась с крыльца, щёлкнула пальцами, и пихтовая мазь вспыхнула ярким неземным огнём.

Я изо всех сил попытался вырваться, но невидимые путы держали хоть аккуратно, но крепко, попробовал крикнуть, что она забыла сделать обезболивание, но не смог. Дышалось совершенно свободно, но никаких звуков не издавалось – как будто у меня вообще не существовало голосовых связок, не меньшая подлость случилась и с моей тихой речью, оказалось, что заклинание «цыц» отключает у человека и её в том числе. Ничего не оставалось, как смотреть на мою горящую живую ногу, но столь жуткая картина повергла меня в такой шок, что я не выдержал, отвернулся и заплакал.

Василиса всё это время стояла рядом и молча внимательно наблюдала за манипуляциями бабы Веры, а когда я расплакался, подошла ко мне, обняла за голову и вытерла слезы. Посмотрел на мою милую и сразу успокоился, а ещё понял, что совершенно не чувствую, что происходит с моей ногой – только запах горелого мяса, но ведь это могло гореть и не на мне, а где‑то в стороне? По крайней мере, так я себя успокаивал, что ветер принес запах чего‑то горелого и ничего страшного не происходит. Примерно через десять минут баба Вера взяла большую бутыль, стала набирать живую воду в рот и прыскать мне на ногу, точно так же, как на обгорелого алкаша Лёшу. В правой ноге начало ощущаться приятное покалывание, подёргивание, шевеление мышц и сухожилий, не знаю, почему так получалось, но для меня даже болезненное выздоровление и восстановление – всегда удовольствие.

На поляне в языках пламени показался портал Огневиков, из него вышла Анфиса, подошла к нам и спросила:

– Как он, с ногой всё в порядке?

Баба Вера очередной раз выпрыснула воду и стала ворчать на Анфису:

– Ты‑то что здесь забыла?

– Да я же волнуюсь, переживаю. А потом, мне всегда нравилось смотреть, как ты людей лечишь. Ой, а можно я потрогаю, как новая кожа нарастает?

– А ну, руки убрала! Анфиска, ты мне‑то хоть не ври! Узнала, что здесь голый мужик висит, и тут же примчалась! Неча табе делать тута!

– Это же всё так интересно, увлекательно!

– Что чужой голый мужик висит враскорячку? Васька, а ну‑ка, бери поганую метлу и гони её отсель куда подале. А то отобьёт она его у табе! Я её знаю, сколько поручиков и есаулов у меня увела. Пальцев на руках и ногах не хватит, чтобы счесть!

Василиса рассмеялась, и мне тоже стало весело, я бы и посмеялся, но как снять с себя заклинание лишения дара речи – не знал, а с ним – никак, видать, оно смех тоже причисляло к разновидностям речи. Баба Вера продолжала распалять себя:

– Васька, ты‑то почему ржёшь? Что тут смешного?

– Если он хочет, пусть уходит жить к Анфисе, я не возражаю.

– Да что ты такое говоришь? Разве можно мужика так распоясывать? Его надобно в строгости держать! Чуть что, сразу ему в морду, в морду, в морду! Чтобы знал и боялся! Анфиска, куда бутыль схватила?

– Да я тоже попрыскать хочу.

– Я табе сейчас так прысну! Это живая вода нашего клана! Куды свои огненные губищщи раскатала? Знаешь, что с тобой может после одного глотка живой воды случиться?

– Не знаю, но в этой жизни надо всё попробовать. А потом, ты же меня все равно вылечишь, если что.

– От дури уже ничем не вылечишь. Я табе такого шатуна подогнала. А ты тут балаган вместо спасибо устроила?

– С Лёшей у меня все нормально. Он сейчас в учениках слуги ходит. Очень толковый мальчик, через годик, глядишь, сможет стать слугой. У меня с ним всё строго и серьезно – как он обучение пройдет, то после посвящения он мне сможет предложение сделать, а сейчас ни‑ни! Да и какой флирт может быть с будущим мужем – смех один! А Сашенька – он же живая легенда, его прихода всё магическое сообщество больше ста лет ожидало.