chitay-knigi.com » Современная проза » Кукушкины слёзки - София Привис-Никитина

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 75
Перейти на страницу:

Настал день, когда он не смог выехать в очередную командировку. Еле-еле спустил с супружеского ложа ноги и попросил Гуленьку вызвать скорую. Скорая увезла его в больницу, где поставили неутешительный диагноз. Нужна была срочная операция по замене сердечных клапанов.

Ничего этого Михаил делать не стал и выписался, едва оклемавшись, из больницы. Опять стал мотаться по командировкам и через не большой промежуток времени опять попал в больницу во второй и последний раз. Из больницы его не выпустили. Образовалась водянка, он лежал беспомощный и раздутый, как ребёнок-рахит и только ждал свою Гуленьку со спасительной бутылкой водки. Приходила Гуленька, то бишь, Люся, приносила две бутылки. Одну они выпивали вместе, а вторую Люся оставляла ему для поддержания тонуса до очередного своего посещения.

Со временем Люся стала приходить всё реже, принося те же спасительные две бутылки, но выпивала на пару с Мишей всё больше, оставляя ему всё меньше.

Миша страдал и тихо угасал. Угасал так же тихо и ненавязчиво, как жил. Агония была не долгой, и в самый разгар весёлого буйного лета душа его отлетела, освободив Люсю от законов нравственности в чистую.

Со смертью Миши, генеральская квартира плавно начала скатываться в статус притона. За квартиру платить не приходило в голову никому! Ни Люсе, ни вернувшемуся из армии сыну.

Хотя сын и был внешней копией Миши, и задатки порядочности в нём проклёвывались, но некому было их развить и поддержать. И он катился по инерции вниз, вяло пытаясь повлиять на мать, выливая в раковину запасы её алкоголя, выставляя незваных гостей. Но в этой схватке ему не суждено было победить, и став побеждённым, он постепенно принял правила игры победителя Люси.

Тоска свела его с уличным молодняком. Каждый вечер он спешил в их компанию. В компанию, где слушали реп, делили одну девушку на троих и курили травку. Там было тепло и уютно, не было пьяных гостей, пустого холодильника и опухшего маминого лица.

Всё реже Люся виделась и со своими подругами. Они как-то вовремя растворились, почти самоликвидировались на изломе её последнего витка при падении в бездну пьянства и нищеты.

Изредка заезжала Лялька. Она была единственной, кто не требовал уплаты старых долгов. Лялька приезжала, привозила выпить и закусить, смотрела на Люську, как на препарированную лягушку и вспоминала яркую свою бедовую подругу, подругу тогдашнюю. Красивую и, не смотря ни на что, любимую.

Но ничем помочь ей она уже не могла. Последний раз она выручала Люську, когда та позвонила ей и попросила приехать и сделать в захолустном буфете, где тогда работала Люся, инвентаризацию.

В буфете было на три копейки товара, пьяная мрачная Люся и фантастическая недостача. Просчитав со скоростью компьютера все документы и остатки, Лялька в очередной раз изумилась:

– Люся! Ну, ты же работаешь в этом буфете одна, у кого же ты воруешь? У себя? Зачем? Какой смысл?

– Я думала – отработаю. – устало сказала Люся.

– Как? – не унималась Лялька. – Ведь у тебя же взято денег больше, чем товара в наличии. Значит, ты в течение долгого времени брала у себя самой деньги, обкрадывала себя?

Люся объяснять больше ничего не захотела. Да и как объяснить, что она не могла не взять из кассы деньги, если они вот тут лежали, перед её носом, никем временно не контролируемые, кроме неё самой. И она брала столько, сколько ей было нужно. В мифической надежде, что вот ухватит какой-нибудь удачный гешефт: хватит и в кассу положить, и самой подогреться.

Но никакого гешефта не было. Дел с Люсей уже никто не хотел иметь, в таком весёлом и жестоком торгашеском мире Люся стала персоной «нон грата». Тогда Ляля заплатила за Люську условно: в счёт денег от ближайшей продажи Люськиной квартиры.

Квартиру продавать надо было срочно! Люська была в долгах, как в шелках, работа похерена, любовники разбежались, сынок всё чаще зависал в придуманном счастливом небытии.

Кредиторы настигали. И далеко не все были такими деликатными, как Лялька. Все украшения давно были проданы. Многие бездарно утрачены в закладах, за неимением возможности их выкупить.

Фамильные серьги покойной свекрови были выдернуты из Люськиных красивых ушей очередным разгневанным кредитором, и напоминали об их прошлом существовании только рваные мочки этих красивых ушей.

Споив окончательно начальницу паспортного стола, Люся выписала из квартиры племянницу покойного мужа, ведь та семья фактически себя не проявляла. На похоронах Михаила Глеб был, но помнился смутно и неубедительно. Юлечка замуж, по слухам, не собиралась, и угроза разоблачения отступала на время. За это время нужно было продать квартиру, а там: ищи – свищи!

Претендентов на покупку квартиры было множество, но Люся выбрала из всех того, который пришёлся по душе. А по душе Люсе пришёлся заезжий набитый деньгами «азер». Он галантно скакал перед Люсей, постоянно прикладывался к ручке и, что самое главное, без коньяка не приходил. Вечера, а отчасти и ночи Люси (азер был крепко женат) стали упоительны.

Документы подготовили молниеносно. Люся получила задаток, пила, как гадюка после пищевого отравления придорожными поганками, а по ночам предавалась сладкому греху с умелым и раскрепощённым своим азером.

Бесчисленные кредиторы напрасно ждали предполагаемого дня погашения долгов, Люся простила всем, кому была должна, двери не открывала (у азера был свой ключ), к телефону не подходила.

То немногое, что у Люси ещё осталось из пожитков, было собрано в картонные коробки. Они стояли по стенкам вперемешку с уже привезённым азером своим добром.

Азер присматривал для Люси не дорогую двухкомнатную квартиру. На самом краю забытого богом Лааснамяэ. Квартира была уже почти на территории города Марду – то есть, очень вдалеке от столичных огней, к которым так привыкла Люся за долгие годы проживания в Таллинне.

Всё это мало волновало теперь Люсю. У неё были наличные деньги, почти была квартира, и была любовь, в которой она завязла, как муха в варенье.

Всё окончилось так же стремительно, как и началось. В пьяном и зыбком Люсином сознании материализовался бледный взбешённый Глеб. Он тряс Люсю, как пыльный половик, угрожал, кричал и даже тюкнул башкой о стену.

Стараниями энергичного деверя, сделка была признана не законной. Лишившаяся последних остатков воли Люся, въехала в лааснамяэскую загаженную квартиру. Азер выплатил Глебу полную стоимость генеральской квартиры и теперь гонялся за Люсей с требованием вернуть ему задаток. Зная свою недавно так горячо любимую женщину, как облупленную, он настигал её в самых неожиданных местах и, размахивая ножом, кричал:

– А, паскуда старая, а билят пяный, бесовэсний! Давай назад денги, каторый я тебе давала! А? Зарезаю, совсем зарезаю! Коняк пила, я тебе шекотал, селовал, собак паршивый, убиваю, сафсэм убиваю! Вэришь? А?

Короче, покричал он так с месяц, понял, что может даже четвертовать Люсю, но назад у этой «билят» он не получит ничего, отвалил, радуясь уже тому, что за теперешнюю Люсину квартиру не успел внести задаток.

1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 75
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 25 символов.
Комментариев еще нет. Будьте первым.
Правообладателям Политика конфиденциальности