Томочка. Все врешь. Вовчик хорошо воспитан, но это не значит, что он не видит твоей хамской сущности.

Кларисса. Короче, маманя, заткнись и не вылезай из-под коряги. Никогда больше Вовчик не обратит внимания на твое пыхтение.

Томочка. Ты смотри, какой он для тебя идеал! Все забыть не можешь? Милая, я тебе его дарю!

Кларисса. Вовчик очень приятный человек. Но ты мне его подарить не можешь, гидроцефалка! Он не твой!»

Так вот, оказывается, в чем дело — наши амазонки мужика не поделили! Пожалуй, я бы уточнил чуть ранее высказанный тезис — всегда и при любых свалившихся на голову обстоятельствах биться за каждого последнего мужика! За последнего, потому что прочие, надо полагать, давно уж разбежались. Да, этот последний — похоже, это я. И кто его знает, отчего все так случилось, то есть какого лешего или же с какого такого бодуна? Вроде бы я не давал повода, а предложений, от которых невозможно отказаться, уж это точно, явно никому не делал. Тогда чего же ссорятся? В обычных обстоятельствах ситуацию спас бы подписанный контракт о разделении кооперативной собственности. Да фиг им! Не дождетесь!

А вот что до моей правдивости и воспитания, тут не берусь судить — со стороны оно, наверное, виднее, то же и по поводу знания тонкостей форумного этикета. Однако чтоб мордой об капот — это Кларисса явно перебарщивает! Эй, свояченица, машину пожалей!..

«Кларисса. Все все видят! Только одни используют в своих целях, другие же, глядя на уродца, развлекаются.

Томочка. И замечательно! Людям хотя бы удовольствие! Кстати, ты так и не ответила на мой вопрос про конкурс красоты. А жаль…

Кларисса. Закрой рот, дура, я уже все сказала.

Томочка. То, что ты подлая тварь, уже всем ясно. Но ты еще и смешна!

Кларисса. Я же говорю — ты дура!

Томочка. Ослепительная идиотка!»

Совершенно невозможно себе представить, что еще несколько минут назад означенные особи вели неторопливый, задушевный разговор о таинствах Вселенной, о проблемах астрологии или, к примеру, о засилье в литературе бездарных графоманов, к тому же успевших так некстати обзавестись семьей. Видимо, теперь единственное, что осталось обсуждать, — это с кем, да когда, да почему имел неосторожность переспать Вовчик. Еще труднее вообразить, что бы я мог ответить на такой вот, молчаливо заданный одной из них или же обеими сразу каверзный вопрос, притом что от меня ждут непременного согласия:

— Ну неужели тебе, Вовчик, не хочется, чтобы кто-нибудь всегда был рядом, ухаживал за тобой, штопал носки, разогревал суп с клецками, ну и вообще?

По поводу «вообще» не знаю, что сказать. А вот относительно некоторых частностей… Это же сколько я обязан сносить пар этих самых носков, чтобы появилось у меня желание? И потом, с каких это пор партнера подыскивают в Интернете, а площадная брань заменяет объяснение в любви? Что-то я не припомню за собой такого…

Честно говоря, Клариссе с Томой можно было бы и посочувствовать, но отчего-то не сгибается спина, чтобы отвесить им поклон, и даже рука не поднимается, чтобы преподнести, к примеру, букетик одуванчиков или незабудок. Вы только не подумайте, что я хочу кому-то доказать, будто там, в Интернете, обитают исключительно хамоватые и невежественные люди. Вовсе нет! Бывает, кто-то упомянет Меркурия в изгнании, кто-то Караваджо, Бертолуччи, да мало ли кого! И тогда облегченно, как бы освободившись от некой тяжести, от навязчивых сомнений, они вздохнут, и улыбнутся, и закивают виртуально, и скажут — господа, так мы же с вами, оказывается, очень даже культурные, образованные люди!

Сказать по правде, когда видишь человека, что называется, насквозь или хотя бы представляется, что это так, очень трудно бывает сделать вид, будто принимаешь его именно таким, каким ему и хочется казаться, — умным, интересным, даже искренним. Проблема в том, что чаще всего людей гонит в Интернет душевное одиночество или же невозможность воплотить в реальном мире свои мечты — мечты об уютном доме, о муже, о карьере, славе и даже о деньгах. И вот бедный представляется богатым, несчастливый вроде бы доволен сам собой, чиновник почему-то называет себя успешным бизнесменом, а замарашка мнит себя красавицей. И ведь все понимают — чуть копни, и рано или поздно правда выяснится. Однако удобство виртуального общения еще и в том, что всегда есть возможность вовремя уйти, как говорится, по-английски, не прощаясь.

Скажу вам по секрету, в Интернет я захаживаю еще и для того, чтобы подыскать приемлемый сюжетец для романа. Ну в самом деле — нельзя же писать исключительно о бабах да о пьяных мужиках. Но что поделаешь, если кто-то словно бы нашептывает мне, как бы подсказывает — да, да, об этом ты способен с полным знанием дела написать, ну так и пиши, не сомневайся. Вот и пишу…

И только одно обстоятельство меня смущает. Судя по содержанию цитированного разговора, Кларисса разглядела во мне бедолагу, страдающего без истинной любви, такой, которую может дать лишь интеллектуалка с наголо обритой головой. «Он таких дур, как ты, на дух не переносит» — это же недвусмысленный намек на некое именно духовное сродство, на тяжкие муки, которые мы испытываем оба, причем каждый в своей профессиональной сфере, анализируя представленный материал. Она копается в сюжетах, грамматических ошибках и метафорах, а я в подтянутых подбородках, в наклеенных ресницах, а также в душах и мозгах — это уж по мере надобности. Каждому своя планида!

А кстати, пожалуй, именно Кларисса и могла бы мне подсказать приемлемый сюжет — у нее ведь немереное количество отвергнутых творений, что на полочках скопились. Разве так уж трудно поделиться? Эх, зря! Ясно ведь, не с той подругой переспал, а ведь можно было бы организовать некое сотрудничество к взаимной выгоде.

Увы, и это выяснилось чуть позже, но я со своей идеей изрядно опоздал — как водится, лучшие места в партере к тому времени были уже заняты.

Иногда возникает ощущение, что либо заблудился в поисках неведомо чего, либо попросту куда-то не туда зашел. Не те друзья, не те приметы времени, то есть совсем другие улицы, дома, скамейки, фонари. И даже воздух совсем не тот, которым совсем недавно вроде бы еще дышал. Казалось бы, чего же проще — повернулся и пошел назад, туда, откуда только что пришел. Но нет, и там опять оказывается все незнакомое, другое. И вот ты бродишь, бродишь, как совсем чужой, как совершенно неприкаянный, и ищешь какой-нибудь привычный уголок своего города, за который можно было бы зацепиться взглядом, как за руку близкого тебе, родного человека. И наконец, устав от поисков, осознаешь, что все напрасно… Наверное, это и называется — судьба.

Дом был построен лет за пятнадцать до войны и предназначался для инспецов, тогда их в России немало обитало. Четыре этажа, стены чуть ли не метровой толщины, широкие лестничные пролеты с огромными окнами, выходящими в тихий дворик. Словом, некое подобие купеческих строений начала прошлого века, но с обязательной поправкой на конструктивизм. Митя жил на четвертом этаже в большой трехкомнатной квартире, а я на третьем — в коммуналке то ли на пять, то ли на семь семей, теперь ведь всех и не упомнишь. Дружбой наше знакомство никак не назовешь, просто выбора другого не было. В нашем доме всего-то и оказалось к тому времени сверстников — он да я. Ну и о чем еще тут можно рассказать? Обычные детские шалости, учились вместе в школе, одно время даже сидели за одной партой. Школа до сих пор находится неподалеку в том же переулке, где стоял когда-то и наш дом.