Колонистам было предоставлено все необходимое для обустройства на чужой земле и даже более того. Для них строились дома, отводилась земля, выдавались деньги на переезд и скот для последующего разведения, предоставлялось право беспошлинной торговли своими продуктами (в том числе и за границу), а по истечении пяти лет они могли вернуться в родные места без погашения затраченных на них средств.

К началу 1766 г. в Поволжье было уже 104 колонии с 23 тыс. иностранцев и дальнейший вызов их был прекращен.

В развитие этого вида деятельности возникла идея создания Вольного экономического общества, учрежденного стараниями Г. Орлова и имевшего своей целью «устройство свободных сельских обывателей». Проект его устава был зачитан в штегельмановском доме Орлова 15 июня 1765 г. Сам учредитель, уведомив предварительно членов общества о своем нежелании быть их председателем, отсутствовал по причине занятости другими государственными делами. В следующем году Орлову все же пришлось стать президентом этого общества и принять участие в обсуждении темы: полезно ли даровать собственность крестьянам. Более того, Екатерина назначила премию в тысячу червонцев автору лучшего проекта на тему о собственности земледельцев. Предстояло решить вопрос о том, что считать собственностью крестьянина — землю или только недвижимость? В результате премию получило предложение о необходимости постепенного освобождения крестьян с наделом их землей.

Григорий Орлов становится столь значительной при российском дворе фигурой, что ему посвящали оды и знаменитые и не очень знаменитые поэты, стремясь угодить матушкиному любимцу. Один из них, В. П. Петров, отличался важной, напыщенной внешностью как человек и тяжелым, выспренным слогом как поэт. Этот стихотворец сочинял оды «на ходу», расхаживая по залам; за ним следовал ливрейный лакей с бумагой и чернильницей в руках.

Одно из его стихотворных произведений было издано в 1769 г. Императорской Академией наук и имело следующий длинный заголовок: «Письмо к его сиятельству генералу фельдцейхмейстеру, кавалергардского корпуса шефу Ее Императорского Величества генералу-адъютанту, лейб-гвардии коннаго полку подполковнику, действительному камергеру, канцелярии опекунства Президенту, и разных орденов кавалеру, Графу Григорию Григорьевичу Орлову от Титулярного Советника Василья Петрова».

С этим «письмом» связан курьезный случай, произошедший уже после смерти Г. Орлова в доме одной старой барыни. Там это произведение читали вслух, когда при словах: «Блюститель строгаго Земнонова закона и стоик посреди великолепий трона…» хозяйка очнулась и, прервав чтеца, заметила: «Какой вздор! Совсем не Зенонова; законная жена графа Орлова была Зиновьева; я очень хорошо знавала ее».

Василий Петрович Петров (1736–1799) за «высокую поэзию» был назван Екатериной вторым Ломоносовым; впоследствии его назначили императорским библиотекарем; в его ведении кроме книг находились все сокровища екатерининского Эрмитажа: картины, художественные и ювелирные изделия, коллекции монет и медалей, огромное собрание резных камней, составлявших особую страсть Екатерины. Однако В. Петров редко появлялся в северной столице, и потому в качестве его заместителя на должность «унтер-библиотекаря» был назначен Александр Иванович Лужков, фактически исполнявший его обязанности.

Г. Орлов становится для художников, скульпторов и поэтов престижным объектом творческих исканий. В мастерской М. В. Ломоносова изготавливается его портрет в мозаике, его бюсты выполняет Шубин; академический скульптор Павлов, по замечанию Я. Штелина, вылепил его «с совершенным сходством» в глине, затем отлил в гипсе и отполировал под белый мрамор. В это же время французский скульптор Жилле возжелал представить Г. Орлова по-своему, но оплошал. По его просьбе с лица Григория сняли гипсовую маску, на что граф «со всем терпением согласился», но когда отлитый и отполированный бюст был преподнесен при дворе «Его сиятельству», тот выругался, не найдя в нем ничего общего с оригиналом. Он удивлялся тому, что портрет, выполненный с гипсовой маски, оказался столь неудачным, в то время как созданный руками другого мастера имел полное сходство. Русского скульптора Павлова Орлов щедро одарил золотыми червонцами.

Собирал Григорий и свою библиотеку, судьба которой неизвестна. Через несколько лет после его смерти на чердаке одного из гатчинских домов была найдена «куча книг» (Екатерина выкупила Гатчину у наследников Григория и подарила ее сыну Павлу), это были какие-то «старые французские книги», вероятно, заброшенные туда после перевернувшей всю судьбу Григория женитьбы. Очевидно, кое-что из его книг и картин нашло впоследствии место в имении его брата Владимира — подмосковной Отраде.

Весной 1765 г. в Петербург возвратился после заграничной учебы будущий великий отечественный зодчий В. И. Баженов. О его успехах в Париже и Италии при дворе были наслышаны, что способствовало быстрому знакомству архитектора со многими приближенными императрицы и, конечно, с Орловыми. Получив в добавление к иностранным званиям диплом Петербургской Академии художеств, официально учрежденной год назад, Баженов настолько стал вхож в окружение наследника Павла, что обедал у него, развлекая рассказами о Франции и Италии.

Не поладив с директором академии И. И. Бецким, преклонявшимся перед французами, молодой академик вынужден был порвать с академией, номинально оставаясь ее членом, и целый год искал работу, пока о его бедственном положении не узнал фаворит государыни. Екатерина сразу назначила Баженова «архитектором при Артиллерии со чином капитана Артиллерийского» в ведение Григория Орлова, который поручает ему строительство нового каменного здания Арсенала, на месте старого, находившегося в конце Литейного проспекта.

А в феврале следующего года Г. Орлов посылает Баженова в Москву под предлогом «казенных артиллерийских надобностей» заниматься благоустройством территории Кремля для предстоящего в конце июля 1767 г. прибытия туда государыни с депутатами «Уложенной Комиссии».

Здесь у архитектора возникла мысль о постройке Кремлевского дворца, которой он поделился с Г. Орловым, а затем с его помощью и с императрицей, выразившей восхищение и заинтересованность представленными ей соображениями.

В 1768 г. началась война с Турцией. Иностранные дипломаты в Петербурге, зная о влиянии Григория на Екатерину, заискивали перед ним, рассчитывая на установление выгодных отношений с Россией. Саксонское правительство пыталось его подкупить, но получило решительный отпор. Императрица же, зная простодушие любимца, не допускала его к самостоятельному решению государственных вопросов. Две «родные сестры» — Политика и Дипломатия, как правило, требующие изворотливости, на протяжении всей жизни были чужды Григорию, отличавшемуся доверчивостью, честностью, неспособностью льстить и лгать. По характеристике младшего Орлова, Владимира, «у него была львиная отвага при кротости овечьей». Он был щедр до расточительности, добр к людям и не редко разбалтывал то, о чем следовало помолчать.

П. А. Румянцеву Григорий писал: «В разсуждении части политической, об которой меня спрашивать изволили, и я поистине донес, что не знаю. Вот, голубчик граф, мое понятие о делах государственных… Ее императорское величество сама намерена была вашему сиятелству ответствовать на тот вопрос, который вы мне учинить изволили. Изволила ли исполнить или нет точно донести не могу. Брат Иван болен, Володимер едет [на лечение за границу], от Алексея еще известия не имеем [из Италии]; Федор приехал в Ливорну и дожидается его прибытия» [46, 67].