Тед и его мечта превратились в историю, попавшую во все средства массовой информации и ставшую олицетворением отмены экспедиции, воплощением разочарования молодежи. И вдобавок к концу осени 2000 г. Планетное общество получило более 10 000 писем от граждан, озабоченных закрытием проекта и обращающихся в NASA и на Капитолийский холм. Лу Фридман, тогда исполнительный директор Планетного общества, основавший организацию совместно с Карлом Саганом, собрал их все, сел в Калифорнии на самолет и с церемониями доставил всю эту корреспонденцию на Капитолийский холм… Разумеется, при этом за спиной у него маячили журналисты. Выпуски новостей пестрели сообщениями: «Американцы умоляют лететь на Плутон!»

И этот поток продолжался. Отделение планетологии, самое крупное и влиятельное объединение ученых-планетологов в мире, по настоянию таких его членов, как Стерн и Лунин, выпустило пресс-релиз, где говорилось, что, если экспедиция к Плутону вскоре не начнется, будет пропущено чрезвычайно важное для нее стартовое окно к Юпитеру, а если это произойдет, то не получится никакого исследования атмосферы, когда к планете прибудут те самые пресловутые будущие зонды в тогда казавшиеся ужасно далекими 2020-е гг.

СМИ подхватили эти слова, и они появились в журналах, газетах и даже в выпусках новостей на телевидении, оказывая дополнительное давление на NASA. Вайлера критиковали со всех сторон. Однажды, выйдя покурить из здания агентства на улицу, он наткнулся на людей, которые начали приставать к нему с просьбой возобновить экспедицию к Плутону.

К началу ноября такое давление заставило Вайлера искать выход. В поисках решения он обратился к Тому Кримигису из Лаборатории прикладной физики.

Эта лаборатория подготовила и осуществила не так уж много межпланетных экспедиций. По факту, на ее счету была только одна, но зато у сотрудников был впечатляющий, многолетний опыт строительства и запуска военных спутников и спутников, ведущих наблюдения за земной поверхностью, которые хорошо себя показали и были недороги. Более того, единственный межпланетный полет, подготовленный лабораторией, имел громкий успех. Эта экспедиция появилась на свет, когда Кримигис помогал развитию задуманной NASA программы «Дискавери», состоящей из небольших межпланетных миссий, которые разрабатывались на конкурсной основе и возглавлялись научными руководителями. Лаборатория прикладной физики занималась проектом «Встреча с астероидом, сближающимся с Землей» (Near Earth Asteroid Rendezvous, NEAR). Аппарат был запущен к Эросу в 1996 г. и стал первым в истории искусственным объектом, который вышел на орбиту вокруг астероида и провел там год. Далее он даже совершил мягкую посадку на поверхность Эроса — это стало дополнительным достижением, которое даже не задумывалось в первоначальном проекте экспедиции. И вдобавок ко всему команда Лаборатории прикладной физики сделала аппарат с опережением графика, и на момент окончания работ у них оставалось еще $30 млн сверх бюджета, которые они вернули в NASA.

Полет NEAR был триумфальным во всех смыслах. Как Лаборатория прикладной физики сумела справиться с ним так хорошо? Одной из составляющих успеха была их философия управления — не держать больше менеджеров, чем это необходимо, поскольку эти армады управленцев увеличивают затраты. Вместо этого здесь возлагали больше ответственности и обязанностей на тех, у кого есть знания, — на своих инженеров. Лаборатория прикладной физики также делала небольшие аппараты из-за того, что хотела оставаться компактной и работающей с минимальными затратами организацией. Она предпочитала расти ввысь, а не вширь.

Все это создало Лаборатории прикладной физики и главе ее космического отдела Тому Кримигису славу команды, известной тем, что она способна подготовить и осуществить успешный запуск космических аппаратов при очень ограниченном бюджете. Поэтому в середине ноября Вайлер спросил Кримигиса, не может ли он найти какой-то способ значительно удешевить полет к Плутону. Том ответил: «Возможно, я смогу сделать это за треть тех денег, которые запросила Лаборатория реактивного движения. Именно так мы работаем в Лаборатории прикладной физики».

С подачи Вайлера Кримигис собрал небольшую команду, чтобы, быстро и напряженно работая, создать за десять дней экспериментальный проект и оценить его стоимость. Команда проработала все выходные на День благодарения, и 29 ноября 2000 г. Том встретился с Вайлером, чтобы передать ему результаты исследования и оценку стоимости. Том вспоминает:

Получив от Лаборатории прикладной физики подтверждение идеи, Вайлер мог двигаться вперед.

В конце декабря 2000 г. Алан узнал, что лед тронулся и NASA в конце концов собирается дать ход экспедиции к Плутону. Но их планы не совсем совпадали с тем, чего ожидал Стерн. Он предполагал, что, если его общественная кампания и давление научного сообщества возымеют эффект, NASA вернется к проекту «Плутон — Койпер экспресс» и начнет с того момента, где он был приостановлен, проведет выбор приборной полезной нагрузки, как это планировалось, и перейдет к назначению даты старта. Но 19 декабря Алану позвонил один знакомый, занимающий небольшую должность в штаб-квартире NASA. Он сказал: «Вы, ребята, победили: мы возобновляем полет к Плутону, но это станет вашим самым ужасным ночным кошмаром». Самым ужасным ночным кошмаром? Что бы это могло значить?

На следующий день Вайлер публично объявил, что, следуя рекомендациям Подкомитета по исследованию Солнечной системы, NASA снова попытается разработать осуществимый проект экспедиции к Плутону, но на этот раз конкурс будет объявлен на весь полет в целом: приборы, космический аппарат, план наземных операций, научные исследования — все. Это будет сделано примерно так, как проводились исследования планет в рамках программы «Дискавери», с помощью новой модели полетов, возглавляемых научным руководителем, которой помог появиться на свет Том Кримигис. Но на этот раз соревнование будет идти за более значительный приз — победителю достанется гораздо более крупная экспедиция, чем любая другая миссия, которую ранее возглавляли исследователи.

Конкурс на полет к Плутону должен был быть открытым для всех желающих принять в нем участие. Таким образом, Лаборатория реактивного движения, которая до сих пор считала, что экспедиция к Плутону принадлежит ей, теперь должна была соревноваться за это право. Победить предстояло проекту, который доказательно описывал экспедицию, отвечающую трем основным критериям: в ней должна была быть вся научная нагрузка, которую Команда научного определения Лунина считала необходимой (то есть без какого- либо урезывания научных целей); она должна была прибыть к Плутону до 2020 г., даже если придется воспользоваться резервным стартовым окном, а также все — от создания проекта до строительства аппарата и предполетных проверок — должно было быть сделано в рамках беспрецедентного бюджета в $750 млн или менее (считая по сегодняшнему курсу и включая разумные финансовые затраты сверх этой суммы на случай непредвиденных обстоятельств). Это последнее условие, возможно, было самым невероятным: бюджет был наполовину меньше той суммы, в которую оценивалась экспедиция «Плутон — Койпер экспресс», и составлял всего 20 % стоимости «Вояджера».