Улыбаюсь и смеюсь, и она смеется со мной. У нее приятный смех. Почти как у Ларса, только нежный и женственный.

Рассказываю ей про книжную лавку, про Фриду, про то, как мы открыли свое дело, разочаровавшись в прежних работах.

– Ух ты, это же замечательно! – говорит Линнея. – Вы последовали зову сердца. А какие книжки у вас продаются?

– Самые разные. – Вытаскиваю из кармана визитку книжного магазина «У сестер». – Художественная литература, поэзия, книги о путешествиях, истории, искусстве.

– А классика? – спрашивает Линнея, забирая у меня визитку. – Я люблю классику.

– Да? А кто ваш любимый писатель?

– Ох… – Линнея машет свободной рукой. – Одного выбрать сложно. Наверное, Шекспир. Я люблю его сонеты и пьесы, но не все, слишком много грустных историй. Я большая поклонница Генри Джеймса, мне очень нравится «Женский портрет». Из современных авторов мне по душе Джон Стейнбек, недавно дочитала его роман «Зима тревоги нашей». Многим не понравилось. Читателей можно понять, история невеселая. Но мне кажется, Стейнбек показал, что жизнь в Америке не такая уж простая и безоблачная… – Она хмурится и задумчиво добавляет: – Наверное, американцам не хочется об этом читать.

Киваю. Книгу «Зима тревоги нашей» я прочитала в прошлом году, когда она только вышла, и у меня остались такие же впечатления. Многие критики писали, что такое неприкрытое морализаторство может испортить карьеру Стейнбека, но я, как и Линнея, задалась другим вопросом: а что, если нас раздражает вовсе не высокоморальность автора? Что, если он своим новым романом попал в цель и заставил читателя задуматься о неприятных темах?

– Я выучила английский, читая книжки, – говорит мне Линнея. – Самый лучший способ учить язык.

– Что ж, у нас много книг Стейнбека, Шекспира и Джеймса. Обязательно найдем что-нибудь на ваш вкус. А то, чего нет на полках, всегда можно заказать. Приходите, я буду рада. – Мой голос звучит умоляюще, но я надеюсь, что Линнея этого не заметила.

Она бережно кладет визитную карточку на столик у зеркала.

– Я к вам загляну. И приведу с собой Глорию, она тоже обожает читать.

Линнея отходит в сторону, осматривая мою покрытую бигуди голову, и одобрительно кивает:

– Отлично, Китти, можно сушить волосы.

Фрида сразу одобряет мою новую прическу.

– Потрясающе! – говорит она, разглядывая меня. – Честное слово, Китти, тебе очень идет!

Она ныряет под прилавок за сумочкой, достает оттуда пудру и обмахивает пуховкой нос.

– Смотрю на тебя, и тоже хочется почистить перышки, – объясняет она с виноватой улыбкой, потом захлопывает пудреницу, звонко щелкнув крышкой. – Сколько раз я говорила, что тебе давно пора сменить парикмахера?

– Частенько.

Я разглядываю себя в зеркале, висящем над прилавком. Не могу отвести глаз от собственного отражения. Точно так же я выглядела и во сне. Только сейчас вид у меня куда более трезвый, да и наряд не такой шикарный.

– Ой, чуть не забыла!

Фрида выходит из-за прилавка и наклоняется поправить завалившуюся книгу на полке с классикой – увесистый том «Кентерберийских рассказов» Генри Чосера, книги, которая никогда не потеряет популярность. Возможно, всему виной удалая Батская ткачиха.

Я думаю о Линнее: раз ей нравится Шекспир, может, и Чосер заинтересует? Надо будет посмотреть, что у нас есть, и выбрать для нее несколько книг: Чосера и, наверное, Эдмунда Спенсера, раз она любит классику. Из писателей начала века можно предложить Джозефа Конрада и Джорджа Бернарда Шоу, а из современного – авторов-женщин: Кэтрин Энн Портер и Фланнери О’Коннор. Для разнообразия.

– Заходил мальчишка Хансен, – говорит Фрида, – сын твоих соседей. Попросил передать спасибо и сказал, что читает книжку снова и снова. Ждет не дождется новых историй.

Фрида делает шаг назад, настороженно глядя на Чосера, но тот стоит ровно и не падает. Тогда она поворачивается ко мне:

– Про что это он?

– Мама!

Я открываю глаза и осматриваюсь по сторонам. Перед глазами все плывет.

– Мам, ты меня слышишь? С тобой все нормально?

Кто-то дергает меня за рукав. Я прихожу в себя, и из тумана выплывает лицо Мисси. Она смотрит на меня с беспокойством. Сейчас девочка напоминает мне актера, который играл психиатра в какой-то телепередаче: его пациентка споткнулась на тротуаре, ударилась головой о каменную стену, полностью потеряла память и не могла вспомнить даже собственное имя. Психиатр смотрел на пострадавшую с таким выражением лица, будто не просто хотел ее вылечить, но и глубоко переживал за ее судьбу.

Мисси смотрит на меня точно так же. Белокурые волосы собраны в хвостики с двух сторон, красные банты подобраны в тон клетчатому платью. Она хмурится и от этого кажется старше своего возраста – тут я с тревогой сознаю, что по-прежнему не знаю, сколько ей лет. Наверное, детям примерно по пять или шесть, но это только мои догадки. Я не знаю, когда у них день рождения. Они почти наверняка двойняшки – пока ничто не противоречит моей теории, – но хотелось бы знать наверняка. Ох, ну и нелепое же у меня воображение: как можно постоянно видеть сны о выдуманной семье и детях – и не знать, сколько им лет и в каком порядке они родились?

– Все хорошо, солнышко! – Я осматриваюсь. Окружающий мир обрел четкость, мы находимся в обувном отделе большого магазина. Я здесь ни разу не была. Обычно я езжу за покупками в «Манки уорд» на Бродвее или в «Мэй Ди-энд-эф» в центре города – я заходила туда в реальной жизни, пытаясь найти коралловое платье. Магазин из моего сна немного похож на «Мэй Ди-энд-эф», но в этом отделе я точно никогда не была. На ярко-желтых, красных и синих полках аккуратно расставлены детские кожаные ботинки, теннисные туфли и резиновые сапожки. Я хожу за покупками в «Мэй Ди-энд-эф» уже много лет, но ни разу не заглядывала в отдел детской обуви, хотя знаю, где он находится: на втором этаже, рядом с дорогими платьями и пальто. Поблизости нет ничего похожего. Наверное, мы в каком-то другом магазине.

К нам торопливо приближается продавец, несущий целую охапку разноцветных картонных коробок. На груди у него висит табличка с именем «Ричард», а над именем красуется знакомый логотип «Мэй Ди-энд-эф»: вместо дефиса нарисован силуэт треугольной крыши центрального магазина, хорошо знакомый всем покупателям. Значит, это действительно «Мэй Ди-энд-эф», но либо они недавно поменяли местами отделы, либо мы в другом магазине этой сети. Так и хочется спросить, что это за место.

– Я принес разные модели для обоих детей, – сообщает Ричард. Я поворачиваюсь налево и впервые замечаю, что рядом сидит Митч, болтая ногами в воздухе и глазея по сторонам.

– Сейчас самое время для покупки школьной обуви. Большинство осенних моделей уже на распродаже, а весеннюю обувь еще не привезли. Вы наверняка подберете несколько недорогих и качественных пар.