– Бедные дети… – Полная горожанка в чепчикевзглянула на них, когда они бочком пробирались сквозь толпу. – Нудосталось вам. Если б не храбрый рыцаренок, выплакали бы глазоньки ваши матери!

– Узнайте, у кого этот юноша в оруженосцах! –крикнул ремесленник в кожаном фартуке. – Он заслужил пояса и шпор!

– А зверолова – к позорному столбу! Палок ему, палок!Такое чудовище – да в город, да к людям…

– Воды, воды. Мазелька снова в обморок упала!

– Моя бедная Мушка! – вдруг взвыла торговка,склонившись над тем, что осталось от лохматого песика. – Моя несчастнаясобаченька! Люди, хватайте ту девку, ту шельму, которая дракона разозлила! Гдеона? Хватайте ее! Не зверолов, а она всему виной!

Городские стражники, поддерживаемые многочисленнымидобровольцами, принялись, крутя головами, проталкиваться сквозь толпу.

– Фабио, – шепнула Цири. – Разделимся.Встретимся на улочке, по которой пришли. Иди. Если тебя кто-нибудь задержит испросит обо мне – ты меня не знаешь и понятия не имеешь, кто я такая.

– Но… Цири!

– Иди!

Она зажала в кулаке амулет Йеннифэр и пробормоталаактивирующее заклинание. Чары подействовали мгновенно и в самое время.Стражники, которые уже пробирались к ней, обескураженно остановились.

– Какого черта? – удивился один из них, глядя,казалось бы, прямо на Цири. – Где она? Ведь только что видел!

– Там, там! – крикнул второй, указывая впротивоположную сторону.

Цири повернулась и ушла, все еще опьяненная азартом боя,ослабленная активизацией амулета. Амулет действовал так, как и должен былдействовать, – ее не заметил никто, и никто не обращал на нее внимания.Абсолютно никто. В результате, пока она не выбралась из толпы, ее безбожнотолкали, наступали на ноги и пинали. Она чудом избежала удара брошенной с возакрынки. Ей чуть не выбили глаз вилами. Заклятие, как оказалось, имело хорошие идурные стороны – причем хороших не меньше, чем дурных.

Амулет действовал недолго. Цири недоставало сил овладеть ими продлить время действия заклинания. К счастью, чары прекратились в подходящиймомент – когда она выбралась из толпы и увидела Фабио, ожидавшего на улочке.

– Ой-ей, – сказал мальчик. – Ой-ей, Цири.Пришла! Я беспокоился.

– Напрасно. Пошли скорее. Полдень уже миновал. Мне надовозвращаться.

– Недурно ты управилась с тем чудовищем, –уважительно взглянул на нее мальчик. – И крутилась быстро! Где научилась?

– Чему? Выверну убил оруженосец.

– Неправда. Я видел…

– Ничего ты не видел. Пожалуйста, прошу тебя, Фабио, нислова никому. Никому. А особенно госпоже Йеннифэр. Ой-ей, задаст она мне, еслиузнает… – Цири замолчала. – Они, – она указала за спину, туда,где остался рынок, – были правы. Я раздразнила выверну… Все случилосьиз-за меня…

– Не из-за тебя, – убежденно возразилФабио. – Клетка прогнила и была сколочена кое-как. Могла развалиться влюбой момент, через час, завтра, послезавтра… Хорошо, что это случилось сейчас,потому что ты спасла…

– Оруженосец спас! – рявкнула Цири. –Оруженосец! Заруби себе на носу! Если только ты меня выдашь, я превращу тебя…во что-нибудь ужасное! Я знаю чары! Я заколдую тебя…

– Эй! – раздалось у них за спиной. – Хорошегопонемногу!

У одной из следовавших за ними женщин были темные, гладкозачесанные назад волосы, блестящие глаза и тонкие губы. На плечах – короткийплащик из фиолетовой камки, отороченный мехом сони.

– Почему ты не в школе, воспитанница? – спросилаона ледяным, звучным голосом, окидывая Цири проницательным взглядом.

– Подожди, Тиссая, – сказала вторая женщинапомоложе, светловолосая и высокая, в зеленом платье с очень смелымдекольте. – Я ее не знаю. Вряд ли она…

– Воспитанница, – прервала темноволосая. –Уверена, одна из твоих девочек. Ты же всех в лицо не знаешь. Она из тех, чтосбежали из Локсии во время неразберихи при смене жилья. И сейчас она признаетсясама. Ну, воспитанница, слушаю.

– А? – поморщилась Цири.

Женщина сжала тонкие губы, поправила отвороты перчаток.

– У кого ты украла камуфлирующий амулет? Или тебекто-то его дал?

– А?

– Не испытывай моего терпения, воспитанница. Как тебязовут? Кто твоя наставница? Ну быстро!

– А?

– Прикидываешься дурочкой, воспитанница? Имя! Как тебязовут?

Цири стиснула губы, в ее глазах заплясали зеленые огоньки.

– Анна Ингеборга Клопшток, – нагло процедила она.

Женщина подняла руку, и Цири тут же поняла всю величинусвоей промашки. Йеннифэр всего один раз, устав от ее затянувшихся капризов,продемонстрировала ей действие парализующих чар. Ощущение было исключительномерзкое. Теперь это повторилось.

Фабио глухо вскрикнул и кинулся к Цири, но другая женщина,светловолосая, схватила его за воротник и осадила на месте. Мальчик рванулся,но рука женщины была как железо. Цири не могла даже дрогнуть. Ей казалось, чтоона понемногу врастает в землю. Темноволосая наклонилась и уставилась на нееблестящими глазами.

– Я не сторонница телесных наказаний, – сказалаона холодно, снова поправляя отвороты перчаток, – но постараюсь, чтобытебя вздули, воспитанница. Не за непослушание, не за кражу амулета и не запрогулы. Не за то, что ты носишь недозволенный наряд, ходишь с мальчиками иболтаешь с ними о делах, о которых тебе говорить не дозволено. Тебя выпорют зато, что ты не сумела распознать гроссмейстера.

– Нет! – крикнул Фабио. – Не наказывай ее,благородная госпожа! Я работаю клерком в банке господина Мольнара Джианкарди, аэта девушка…

– Заткнись! – взвизгнула Цири. – Зат…

Заклинание, лишившее ее способности говорить, было брошенорезко и грубо. Она почувствовала на губах кровь.

– Ну, – подтолкнула Фабио светловолосая, отпускаяи ласковым движением разглаживая помятый воротник мальчика, – говори. Ктоэта мазелька?