Полноценной биографии так и не появилось, никто из добросовестных исследователей не может ответить на простые вопросы. Например, на какие средства человек, не имеющий работы, дохода, жил, содержал семью?

– Жил он весьма скромно, годами носил одно пальто, одни штаны. А семье помогали родственники жены, – возразила я. – В 1907-м бедная Екатерина умерла, и случилось это именно потому, что не хватало денег на приличного врача.

– Ладно, – кивнул Агапкин, – не берусь спорить, хотя между скромной жизнью и нищетой есть разница. О бытовой непритязательности Кобы писали многие, но нищим его не называл никто. Однако согласись, что путешествовать бесплатно невозможно. С 1900 до 1913-й он проехал тысячи миль, без конца мотался за границу. Не важно, брал ли он билеты на поезд или переходил границу нелегально, это в любом случае стоит приличных денег, и побеги из ссылок тоже дорогое удовольствие.

– Ну, тут все ясно, – я усмехнулась, – партийные средства.

– Ничего не ясно, – Агапкин сердито помотал головой, – с партийными средствами было туго. Ленин постоянно жаловался на нехватку денег. Вот забавный кусочек из письма А. Богданову: «Деньги, деньги сюда, зарежьте кого хотите, но давайте деньги». Декабрь, 1904. Даже когда они у него были, все равно жаловался. В марте 1912-го большевикам удалось мошенническим путем заполучить значительную часть наследства сумасшедшего студента Шмидта, родственника купцов Морозовых. И вот Ленин пишет Орджоникидзе: «С деньгами плохо... От немцев отказ». Таких цитат я тебе найду множество. Владимир Ильич был патологически жадный, настоящий Плюшкин! Мама ему аккуратно высылала часть своей вдовьей пенсии, пока не умерла. Всему своему окружению он упорно внушал, что они с Надеждой Константиновной на грани краха и голодной смерти. Редко возвращал долги, не любил этого делать, уверял, что «забыл», хотя при его пунктуальности это вряд ли возможно. Коба в те годы был слишком незаметной и непопулярной фигурой, чтобы его расходы щедро оплачивались из партийных фондов!

– Как же незаметной! А знаменитые «эксы»? Ленин за то и ценил его, что он добывал деньги.

– Да? Ты уверена? – Федор Федорович прищурился. – А ты знаешь, что в результате самого известного и кровавого «экса», ограбления в Тифлисе в 1907-м, большевикам не досталось практически ничего? Купюры оказались мечеными, номера их были заранее переписаны, и любая попытка разменять эти деньги за границей, а тем более в России, заканчивалась арестом!

– То есть не исключено, что тифлисский «экс» был провокацией охранки?

– Никто никогда не узнает, – быстро проговорил Агапкин и отвернулся, – но я убежден: Белецкому и компании было что скрывать, и в этом их интересы счастливо совпадали с интересами скромника Кобы. Вполне возможно, факт причастности Кобы к кровавой бойне в Тифлисе объясняет внутреннюю дезинфекцию полицейских документов, связанных с ним.

– Не поняла, поясните. Что значит «внутренняя дезинфекция»?

– После Тифлиса Коба должен был сесть надолго и всерьез. Но он был ценным источником информации. К тому же он мог сам располагать опасной информацией о причастности охранки к тифлисскому ограблению, и это стало основой сделки между Кобой и Ереминым. Полковник Еремин рисковал карьерой, покрывая уголовника, и потому старался, чтобы ни имя, ни кличка этого агента не всплывали в официальных бумагах. Вот тебе и «внутренняя дезинфекция». В агентурной работе вообще много всего темного, незаконного. Пожалуйста, скандал с Азефом, убийство Столыпина эсером Богровым, который оказался агентом охранки. Чего стоит внедрение в Думу в качестве депутата от фракции большевиков трижды судимого уголовника, штатного агента охранки Романа Малиновского?!

* * *

Малиновский! Как же я забыла о нем? Вот кто мог бы многое рассказать. При всем обилии штатных и внештатных осведомителей, внедренных к большевикам, этот был самый интересный прежде всего потому, что Коба дружил с ним и переписывался, по его рекомендации вошел в состав ЦК.

Роман Вацлавович Малиновский, лудильщик по профессии, уголовник по призванию, имел три судимости – две за вооруженный грабеж, одну за изнасилование и, несмотря на это, в октябре 1912 года стал депутатом Думы.

Лудильщик-уголовник был гордостью Охранного отделения, получал 500 рублей в месяц. И Ленин гордился им, говорил о нем «хороший малый и не интеллигент», называл «нашим русским Августом Бебелем». А после избрания «хорошего малого» в Думу заявил: «В первый раз у нас есть выдающийся рабочий-лидер среди наших в Думе».

Ленин высылал Малиновскому из Кракова речи, тот нес их Белецкому для проверки и редактуры и зачитывал с думской трибуны. Настоящее сотворчество, идиллия.

С Кобой они во многом схожи. Оба инородцы. Малиновский поляк, Коба грузин. Оба говорили по-русски с акцентом. У обоих лица были сильно побиты оспой и глаза желтые. Но глаза Малиновского бегали, а у Кобы был застывший тяжелый взгляд. Малиновский отличался высоким ростом, богатырским телосложением, при этом постоянно суетился, шумел, чем весьма утомлял собеседников. Маленький, щуплый Коба, наоборот, в движениях был скуп, беззвучен и сдержан, говорил спокойно, негромко, впрочем, тоже утомлял собеседников какой-то хищной вкрадчивостью, мрачностью, тяжестью.

В секретных докладах охранки Роман Вацлавович появился в 1906-м под кличкой «Эрнст». Вначале он работал «штучником», то есть внештатно, и гонорары получал сдельно, за каждый донос от 25 до 50 рублей. Как только у соратников возникали подозрения, «Эрнста» арестовывали на пару месяцев, потом выпускали.

В 1909-м вспыхнул скандал из-за разоблачения легендарного двойного агента Евно Азефа. В охранке начались чистки агентуры, Романа Вацлавовича уволили. В 1910-м он вновь стал сотрудничать, уже на постоянном окладе, 100 рублей в месяц. Трудился на совесть, за год настрочил около 60 доносов, подписывался кличкой «Портной».

По закону о выборах кандидату в Думу необходимо было представить свидетельство о том, что он не подвергался преследованию по уголовным делам. Без помощи Белецкого тут не обошлось. Думец Малиновский в документах охранки фигурировал под кличкой «Икс».

Любопытно, что Ленин, юрист по образованию, как будто вовсе не обратил внимания на странную легкость, с которой удалось Малиновскому скрыть три судимости по нешуточным статьям и с триумфом пройти в Думу. Впрочем, он мог и не знать о судимостях. Владимир Ильич в таких вопросах не отличался щепетильностью.

Позже, когда служба Малиновского в охранке стала общеизвестным фактом, Ленин сохранил с ним теплые дружеские отношения, переписывался, называл «политически честным человеком» и утверждал, что «легенда о его провокаторстве создана сознательными клеветниками». Накануне Февральской революции в женевском «Социал-демократе» (№ 58 от 31 января 1917 г.) по поводу дела Малиновского заявил:

«Комиссия допросила ряд свидетелей и самого Малиновского, собрала письменные показания целого ряда товарищей, составивших много сот страниц, установила неприглядную роль определенных лиц в распространении неверных слухов. Комиссия пришла к единогласному убеждению, что обвинения в провокации абсолютно вздорны».