– Там вас могут узнать. Ждите в «Утке». Работы у вас хватит: будете конопатить купленные корабли. А если пойдете в город, кто-то может вас увидеть и вспомнит, что вы служите мне.

Куча народу в столице видела моих людей, проезжающих по улицам, и кто-нибудь мог приметить высокого, симпатичного, длинноволосого норманна с неуклюжими подобиями волчьей головы на щеках. И на самом деле, я как раз надеялся, что его запомнили.

Берг был замечательный юноша, не способный лукавить. Совершенно. Ему проще было до луны допрыгнуть, чем убедительно солгать. Когда он говорил неправду, то краснел, переминался с ноги на ногу и спадал с лица. Честность его была такой же наглядной, как свиные морды на щеках. Короче говоря, порядочный человек. Я наказал Бергу держать полученное задание в тайне, и он будет стараться, но узнать его все равно могут, на что я и рассчитывал.

– Секреты хранить умеешь?

– Да, господин. – Он коснулся молота на шее. – Честное слово!

Я понизил голос, вынудив его наклониться ближе.

– Мы не сможем взять Беббанбург, – сообщил я.

– Не сможем, господин? – В его голосе прозвучало отчаяние.

– Там скотты. И хотя я от битв никогда не бегал, с целым народом я сражаться не в силах. А скотты те еще злобные ублюдки.

– Про это я наслышан, – заверил Берг.

Я еще понизил голос:

– Поэтому мы плывем во Фризию.

– Во Фризию?! – последовал удивленный возглас.

– Тише! – зашипел я, хотя никто не мог нас услышать. – Саксы вторгнутся в Нортумбрию, скотты займут северную ее часть, так что для нас места не останется. Придется перебираться за море. Найдем новую землю. Во Фризии обретем новый дом. Только никто не должен знать!

Берг снова тронул молот:

– Господин, я никому не скажу! Обещаю.

– Можешь шепнуть лишь тем, у кого купишь корабли: им следует знать, что нам нужны суда, достаточно крепкие для морского перехода. И еще Олле, хозяину «Утки». Но больше – никому!

– Никому, господин. Клянусь!

Если сообщить тем немногим, кого я упомянул, то слух наверняка облетит весь Эофервик и половину Нортумбрии еще до захода солнца, а через неделю или около этого моему кузену донесут, что я покидаю Британию и уплываю во Фризию.

Пусть мой двоюродный брат в осаде, у него должен быть способ отправлять из крепости гонцов и принимать их. Со стороны моря есть калитка для вылазок – маленькая дыра в деревянной стене, что уходит на вершину утеса. Штурмовать Беббанбург через нее бессмысленно, так как к дыре нельзя подойти незамеченным: прежде придется пройти по голой полосе берега, потом взобраться по крутому склону прямо под высокими укреплениями. Неприметно подобраться к ней можно в темноте, но мой отец всегда следил, чтобы калитку надежно запирали на ночь, и кузен – в этом я не сомневался – делает то же самое. Я подозревал, что он выводит посланца через калитку, а затем его под покровом тумана забирает с берега рыбачья лодка. Потому и был уверен, что вести о покупке мной кораблей со временем обязательно попадут в Беббанбург. Кузен может не поверить в историю про Фризию, но Берг поверил, а при безукоризненной честности молодого норманна его рассказ будет звучать весьма убедительно. В худшем случае эта новость заставит кузена впасть в сомнения относительно моих намерений.

– Запомни: сказать можно только продавцам кораблей и еще Олле, – повторил я. Олла, как я знал, не сможет устоять и все разболтает. – Олле можно доверять.

– Олла, – эхом отозвался Берг.

– В таверне у него вы найдете все необходимое, – продолжил я. – Недурной эль, доброе угощение и симпатичных шлюх.

– Шлюх, господин?

– Ну, это девки, которые…

– Да-да, господин, кто такие шлюхи, я тоже знаю, – сказал он с осуждением.

– И еще у Оллы есть дочка, – сообщил я. – Ищет мужа.

Тут мой собеседник просветлел:

– Она красивая?

– Ее зовут Ханна, – добавил я. – Мила, как голубка; нежна, как масло; покорна, как собачка, и прекрасна, как рассвет. – Ну, хотя бы последнее было правдой. Я посмотрел на восток и увидел, как на небе уже появились слабые предвестники наступающего утра. – Теперь самое главное, – снова заговорил я. – Олла знает, что ты мой человек, но больше об этом не должен знать никто! Если кто спросит, отвечай, что ты из Южной Нортумбрии, но покинул ее еще до вторжения саксов. Ты возвращаешься в отчизну за морем. Покидаешь Британию, бежишь.

Берг нахмурился:

– Я понимаю, господин, но… – Он помедлил, явно угнетенный мыслью, что нужно бежать от врага. Храбрый был молодой человек.

– Тебе понравится во Фризии! – пообещал я с жаром.

Прежде чем он успел ответить, появился мой слуга Рорик. Мальчишка продирался через кусты, уворачиваясь от веток с шипами.

– Господин! Господин!

– Тише! – шикнул я. – Тише!

– Господин, меня прислал Кенвульф, – доложил Рорик, присев на корточки рядом со мной. – Из форта едут всадники!

– Сколько?

– Трое, господин.

«Разведчики», – подумал я. Рорик вместе с Кенвульфом и еще двумя часовыми размещался выше по склону, в месте, с которого открывался расположенный к югу форт.

– Договорим позже, – бросил я Бергу и, вернувшись к поджидающим пятидесяти воинам, строго-настрого наказал им хранить тишину.

Три всадника следовали по лесной тропе, но на восток или на запад не уклонялись. Некоторое время провели в лесу. Наблюдавший за ними Кенвульф доложил, что они добрались до северной опушки, откуда видно было дюжину моих парней с неоседланными лошадями близ камня. Это зрелище, похоже, удовлетворило дозорных, потому как те развернули коней и поскакали на юг. Ехали они медленно, явно уверенные, что среди деревьев не скрывается угроза. К этому времени солнце уже выглянуло, озарив восток и окрасив немногочисленные облачка золотом. День обещал быть хорошим. По крайней мере, для нас. Если я прав. Если.

Я отослал Рорика обратно к часовым. Ничего не происходило. Олениха вышла из леса выше по склону на пастбище и понюхала воздух. Затем услышала нечто, что заставило ее вернуться в чащу. Меня подмывало присоединиться к дозорным и посмотреть самому, но я сдержался. Если буду наблюдать за фортом, это ничего не изменит, и чем меньше мы передвигаемся, тем лучше. Золотые кромки облаков растворились в ослепительной белизне. Стало жарко под доспехом. Я надел под кольчугу кожаную куртку, а шерстяные штаны были заправлены в сапоги, обшитые тяжелыми железными полосами. Мои предплечья были увешаны золотыми и серебряными браслетами, знаками военного вождя. На шее висела золотая цепь с вырезанным из кости молотом. На поясе красовался Вздох Змея, а щит, шлем и копье лежали у дерева.

– Может, он и не придет, – проворчал Финан ближе к середине утра.