Дожили до открытия, и тут Янка такая, вроде как невзначай — а ты когда, любовь всей моей жизни, свет очей моих, принц мой на черном Ауди, красавец писаный, богатырь земли русской и прочая, и прочая, и прочая —  в Сосновый бор прикатить изволишь? Виду не показал, конечно, говорю — завтра должон быть. Ожидайте. А сам, думаю — ага! 

“Конец моим страданиям и разочарованиям! 

И сразу наступает хорошая погода!...”.

Я бы прям там, не против был бы, Янку на плечо и на рывок. Но все ж мероприятие у нее, пусть думаю порадуется. Трудились столько, нужно же и на лаврах почить. А потом она раздобревшая совсем будет и это есть гуд! А прям после празднования не до меня ей было. Я потому и решил — завтра. Девочки, они такие девочки — им же надо красоту навести, ужин вкусный любимому мужчине приготовить, романтику навести. Как я мог всего этого предвкушения, меня распрекрасного, лишить?! 

Еле до вечера дотянул… Ну, вроде приличия соблюдены. Купил тортище, букетище — я на своей женщине не экономлю, и полетел в Сосновый. Еще на подъезде к дому понял — Янка не просто ужин, а торжество прям какое-то готовит. Весь дом светится и участок. Что это она там задумала интересно? И вкусно главное так мясом копчененьким с участка ее тянет! Я прям в предвкушении весь, торт с цветами в дом только занес — гляжу, бежит моя желанная, Платошка за ней еле поспевает, чуть по земле не волочиться.

Поздоровались мы минут пять - шесть. Платон нам ноги шлейкой опутал — сводник ушастый. И тут Янка меня “обрадовала”. Я, конечно,  виду не подал… Но глазки к небу на секундочку поднял, и послал Главному наболевший вопрос: “Издеваешься?!” То друзья свечки держат и мораль блюдут, то коты и клизмы с Янкиной работой, играй гормон бушует, и вот когда я уж “на низком старте” — торт клубничный со сливками на готове… И вместо того, чтобы с Янкиной попы сливки… Ых!

Подавил минутную слабость. Пошел, конечно, с родителями Янкиными заново знакомиться. Торт взял и цветы тоже. Пусть вот смотрят, какой я весь заботливый и радуются. Объедятся и спать лягут поскорее!

Заходим. Я, как в классике еще указанно было, то есть: “Детям мороженное, бабе цветы” раздал подношения, как положено. Янке торт достался все-таки, а маме ее цветы. Присев чуть под тяжестью веника, Валентина Петровна выдала:

— Мне фигуру беречь не к чему, Ян — а давай меняться?

Сунула обезьянке моей цветы, торт захапала и пошла в дом. Как говорил Хемингуэй — “задня часть кубинской женщины, живет своей собственной жизнью”. Может и не он казал, чего люди только не набрешут, но фраза хорошая. Понятно в кого Янка с тыла такой ягодкой уродилась. 

А Янка с цветочками обнимается, смутилась вся. Так бы и затискал! Но “увы и ах”! Еще один взгляд в небо послал. Ну издевается же точно!

Родителей, я Янкиных не помнил. То есть думал так. Вот ведь память человеческая. Как заговорили, столько всего в голове всплыло, только диву давался. Папка Янкин, ваще мировой мужик — какое он мяяяяясо закоптил! В общем вечер не такой уж и тухлый вышел, как я ожидал. Посмеялись, вспомнили старые времена. И тут напомнило о себе то самое страшное, про которое я напрочь забыл.

— Мам? Что случилось?! — я не на шутку взволновался. 

— Ничего не случилось, чего всполошился?

— А ты чего это не свет ни заря звонишь? У вас же ночь сейчас?

—  С каких это пор девять вечера это ночь?

Шестеренки закрутились, в голове моей щелкнуло и я в еще больший ужас пришел:  

— Вы в Москве?!

— В аэропорту. Такси уже взяли. Ты где?

— В Сосновом бору, — не подумавши брякнул я, но было поздно. В трубке гудки отбоя запикали.

И трубку разумеется не брали больше ни она, ни папа.

— Что-то случилось? — осторожно поинтересовалась Яна.

— Иди сарафан одевай. Каравай уже не успеешь, торт распаковывай. На полотенце вместо рушника клади и за ворота иди. Косу еще заплести не забудь.

— Чего?

— Кланяться потренируйся, а то торт в грязь уронишь.

— Ром, — осторожно вступил Сергей Викторович, девок своих за спину к себе оттесняя. — Ты часом не угорел у коптильни?

— Щас все угорим.

— Да, что случилось?

— Родители мои сюда едут.

Старшее поколение обрадовалось, а вот Янка сбледнула слегка с лица. И не обнимешь же, меня бы самого сейчас кто обнял бы…

Пока ждал, припомнил я про звонок от мамы пропущенный. Если бы не был так занят, забеспокоился бы, чего это она так долго не звонит. Звякнул Антохе — ну точно! Он не просто телефон тогда взял и мне принес, а еще и ответил. Вот обалдуй! Получается всю нашу разборку мама прекрасно слышала, на ус папе намотала и полетела меня женить. Как только столько времени усидела на месте непонятно. Но все равно подгадала — хуже не придумаешь!

И как по заказу — приехали мои уважаемые предки, час всего прошел. Ни в одну пробку не попали, и таксит орел попался — домчал с ветерком! Пока все верещали, обнимались, целовались, я к Янке подкрался, приобнял за плечи — держись, мол. 

Ну, не так страшен черт, как его малюют. “Встреча в Филях” прошла в дружеской и непринужденной обстановке. Под шумок, я Янку на озеро уволок. Пока предки воспоминаниям придаются, можно с любимой женщиной романтике предаться? Тварь я дрожащая или право имею?!

Луна как по заказу — круглая и яркая, дорожку золотую по воде прям к нам прочертила. Посидели на песочке, полюбовались. Пару минут. Потом пейзаж утратил актуальность.

Какая-то злыдня нарушила нам весь интим, фонариком осветив. 

— Свадьба будет в Красноярске, — заявил мой отец, а мама в это время фонариком подсвечивала нас, в роли злыдни оказавшись.

— В Москве! — заспорила мама Янкина. — Я первая заметила, что у них тут шуры-муры.

— Нет, я первая, — не согласилась моя мама.

И вот так вот споря, все четверо спокойно развернулись и потопали в дом. Платон к нам подбежал и лица наши перекошенные от души облизал. А потом рядом, с чувством выполненного долга плюхнулся, на Луну любуется.

— Ну вот, — сказал я.

— Что вот? — красная как помидорка, пискнула Янка.

— Придется тебе теперь на мне женится, — логично заключил я.

— Тогда ты - за меня замуж выходи, — не менее логично заявила Янка.

Ну что делать? Надо так надо. А я и не против совсем…

Платон-Атлас согласно тявкнул, благословляя наш союз.

Конец