В первые дни монастырь Святого Арвинна показался Эсайасу очень интересным. Красивый храм с окном в виде глаза и с Золотым Глазом Сеггера на шпиле привлекал молодого рыцаря, его охватывал благоговейный трепет, когда он смотрел на священные символы. Эсайас не сомневался в том, что только такие, как он, соединяющие в себе твердую веру в Свет и воинские умения с отвагой, сумеют в конце концов одолеть Тьму.

Здесь, в монастыре, время как будто остановилось: песнопения, богослужения, степенные беседы о достоинстве религии, о добродетелях, о Свете и Тьме… И что иногда Эсайас воспринимал как самое главное (и в чем он с раскаянием признавался настоятелю): здесь не было его родственников. Здесь никто его не ласкал, не баловал, не требовал ответного обожания. И, с другой стороны, никто не дразнил его, не изводил глупыми шутками. Здесь не было Клэм, и сердце Эсайаса наконец-то обрело покой.

Он ощущал себя одним из многих, соратником среди соратников. Он начал жить взрослой жизнью, и жизнь эта текла размеренно, все в ней было упорядочено, для всего находилось особое место.

И вдруг все рухнуло. Обстановка переменилась в одночасье, и иллюзия прочности бытия рассыпалась в прах, когда кровавая реальность вторглась в тихий мирок монастыря Святого Арвинна.

В ворота постучали, и брат-привратник отворил… На пороге монастыря стоял человек с отрезанной головой.

— Позволь войти, — произнесла голова из-под локтя того, кто держал ее.

Брат-привратник молча смотрел на нежданного гостя. Он не мог вымолвить ни слова, лишь отступил на пару шагов и, побледнев, замер. Жуткий посетитель между тем ступил на территорию монастыря. Он взял свою голову за волосы и махнул ею в сторону ворот. Те захлопнулись, повинуясь безмолвному приказанию широко раскрытых глаз.

Затем голова вновь водворилась на прежнее место, под мышкой пришельца.

— Меня зовут Амагер, — проговорила голова. — Потрудись запомнить. Это имя будет кое-что значить для жизни вашей обители. Во всяком случае, я на это рассчитываю. Вы ведь запишете обо мне в вашей дурацкой монастырской летописи, которую наверняка ведете в толстой книге с узорами на полях? Все так делают, вряд ли вы — исключение. А-ма-гер. Запомнил, деревенщина? Потом подскажешь настоятелю, если у него вылетит из головы.

И голова хихикнула так отвратительно и гнусно, что привратник содрогнулся всем телом.

Амагер прошествовал к храму и остановился на пороге, как будто не решаясь войти. Впоследствии настоятель будет утверждать, что Амагера, это богопротивное существо, как раз и остановило присутствие святынь Сеггера, однако Эсайас почему-то сомневался в этом. Молодому рыцарю казалось, что причина задержки ужасного гостя заключалась совершенно в другом. Амагер не испытывал никакого благоговения перед Сеггером и его святынями. И наверняка он имел возможность войти в храм. Просто не захотел. Кто знает, быть может, в этом поступке таился своего рода злой умысел: посланник сил Тьмы хотел оставить у почитающих Сеггера некие иллюзии касательно могущества своих священных предметов. Опасные иллюзии, ведь они могут в решающий момент предать тех, кто им доверился!

Каковы бы ни были его истинные побуждения, но Амагер остановился на пороге храма. Постепенно к посланцу Тьмы сходились все обитатели монастыря, от настоятеля до последнего слуги, до последнего нищего беженца, что обитал там из милости и оправдывал свое существование чисткой котлов. Пришел и Эсайас Новер. Он еще никогда не видел посланцев Тьмы вот так, лицом к лицу. Молодому рыцарю было важно понять, не охватит ли его дрожь, не испугается ли он. В конце концов, с подобными существами он намерен сражаться до последней капли крови, и семейная гордость не позволит ему отступить.

Говоря по правде, безголовый выглядел кошмарно. Его тело, лишенное крови, было синюшного цвета, очень тощее — ходячий скелет, обтянутый кожей. Жилки проступали на руках и ногах, а из перерубленной шеи торчали похожие на веревки вены.

Лицо было немолодым, с грубыми чертами, а глаза горели злобным темным огнем, который то и дело вспыхивал в глубине зрачков.

— Слушайте меня, ничтожные поклонники ничтожного Сеггера! — провозгласил безголовый. — Я прислан к вам могущественной королевой умертвий. Ее верный служитель, ее властелин и раб, ее возлюбленный и слуга, принц-упырь Тзаттог готов встретиться в бою с любым из вас. И даже если вы отправите в глухие трясины Исхара целое войско, не сомневайтесь: Тзаттог сумеет отстоять достояние королевы умертвий!

— В чем состоит ее послание? — спросил отец настоятель обители.

Молодой рыцарь Эсайас поразился смелости этого пожилого, но все еще крепкого человека. Настоятель держался с ужасным существом спокойно, почти доброжелательно — так, как со всеми, с кем сталкивала его судьба. Таково предназначение адептов Алого ордена — нести свет веры; подобное служение подчас требует от человека огромного мужества.

— Чего желает твоя королева умертвий? — повторил свой вопрос настоятель. — Для чего ты здесь?

Голова в руке страшного посланца разразилась хохотом. Странно было слышать этот мертвый смех — смех, в котором не было дыхания.

— А как ты сам считаешь, глупый человек в красной мантии? — воскликнул тот, кто называл себя Амагером. — Как ты полагаешь, для чего здесь я — жалкий посланник величайшей из королев?

— Очевидно, ты пытаешься запугать нас, — еще более спокойным, ровным тоном проговорил настоятель. — Неужели ради такой пустой и глупой цели следовало устраивать такое грандиозное представление?

— Моя госпожа и госпожа Тзаттога бросает вам вызов, — проговорил Амагер надменно. — Она ныне царствует над Исхаром и скоро придет на ваши земли. Попытайтесь остановить ее!

От всей его фигуры веяло могильным холодом, и дрожь невольно пробегала по телу при виде ожившего мертвеца с отрезанной головой.

— Ты действительно этого хочешь? — спросил настоятель. — Чтобы мы отправились на болота?

— Ты знаешь, чего я по-настоящему хочу! — И посланник королевы умертвий заскрежетал зубами.

Настоятель прошептал несколько слов, и вдруг произошло нечто невероятное: Амагер покачнулся и упал на колени. Голова выпала из его рук и покатилась по земле. Она остановилась у ног настоятеля.

Тот наклонился и поднял ее. Безголовое тело слепо шарило вокруг себя руками, трясло ногами, ворочало шеей — оно пыталось найти голову, но тщетно.

Настоятель поднес голову к своему лицу.

— Кто ты такой на самом деле? — спросил он.

— Амагер… я был… О, мне больно, мне страшно! — тихо проговорила голова. Теперь ее голос звучал совершенно иначе, глухо и испуганно. — Она захватила меня. Королева. У нее… мужское лицо. Она мужчина. Огромный черный мужчина с крыльями. Они выпили из меня кровь. Тот мужчина и королева.

— Кто они такие? — мягко спросил настоятель.

— Они — одно целое, — пролепетала голова.

Глаза ее закатились, углы рта опустились. Существо было мертво. Молитвы настоятеля, обращенные к Сеггеру, освободили несчастную душу от злого заклятия и отправили ее в мир вечного покоя.