Четыре года непрерывных успехов – и как заклинило. Люди перестали соблюдать диету? Надоело лечебное голодание? Неужели все объясняется так просто? Жрут и жрут, будто им за это платят.

Юхан побарабанил пальцами по диаграмме. Зная эту статистику, он не имеет права рисковать и допускать народ к урнам для голосования. Партия Здоровья обещала сделать Швецию самой стройной нацией в Европе. Народ должен был выполнить эту задачу еще до конца мандатного периода. Даже если и есть смягчающие обстоятельства, он не может идти на выборы с полумиллионом толстяков в рюкзаке.

Необходимы решительные меры. Поменять правила игры. Его работа, его миссия – изменить страну к лучшему. Но в голову ничего не приходит. Что еще можно сделать?

Увеличить дотацию регионам? Делать больше операций?

Быстро пробежал глазами бумаги в другой папке. Лучше всего дела обстоят, как и ожидалось, в Стокгольме. Самые убогие цифры в Евле и Эребру. Данные по детям более или менее, а вот подростки… если верить кривым, подростки жиреют. Не только подростки – и мужчины, и женщины в возрасте сорок плюс.

Юхан подчеркнул красным фломастером сумму. Что-то не сходится. Экономические факторы давно известны: люди с низкими доходами более склонны к ожирению, чем богатые. Сахар, мучное, фастфуд, ничтожная физическая активность. Это понятно. А вот остальные показатели расшифровать труднее. Почему? Водопады необходимой информации в массмедиа, Институт питания каждую неделю печатает новые, все более убедительные брошюры. Огромные скидки на операции.

Он перепробовал все. Кнут и пряник, морковку и палку. Субсидии на лекарства. И тем не менее есть общественная прослойка, на которую пропаганда не действует. Даже не надо искать и сравнивать цифры, он и так знает, что это за люди. ЖМК пятьдесят или больше. Самые толстые. Валяются на своих истертых диванах, смотрят телевизор в обнимку с двухлитровой бутылью кока-колы и ржут ему в лицо. Ленивые ублюдки, никаких интересов. Жиреют и дожидаются, пока провалится его проект. Им плевать, что они позорят нацию. Мало того – им плевать, что они позорят самих себя. И это не просто отвратительно – это глубоко аморально. Преступление против общего блага.

Юхан с яростью сжал ручку. Преступники.

Надо бы классифицировать такое поведение как преступление, но как их прищучить? Юристы наверняка начнут кочевряжиться – скажут, незаконно. Противоречит Конституции. Черт с ними, с юристами, кто их слушает. И черт с ней, с Конституцией, никто не заметит. Дело не в этом. Дело в том, что до каждого не доберешься – рассеяны по всей стране.

А если попробовать… если попробовать собрать их в одном месте?

Встал и подошел к окну. Дождь кончился. Одинокий прохожий, перепрыгивая лужи, выгуливает таксу.

Остается полгода.

За это время можно попробовать вычистить несколько сот тысяч шведов из статистики. Никакого резона надеяться на их здравый смысл. С чего бы они вдруг решили сбросить вес добровольно, если даже угроза безработицы на них не подействовала? Не только угроза – реальная безработица. Надо еще закрутить гайки. Может, насильственная депортация?

Отчего же насильственная? Ведь не сдают же квартиры курильщикам и владельцам домашних животных. Вот таким, как этот, с таксой. Мы не допустим аллергенов в нашем жилье. Дома без аллергенов. А почему бы не освободить дома не только от аллергенов, но и от ожиревших свиней? Дом без жира…

Стерилизация? Нет… обществу слишком хорошо знаком этот термин. Во-первых, дискредитирован, во-вторых, звучит постыдно, а в-третьих, реализация такого проекта займет целую вечность. Самое малое – поколение. Ждать результата времени нет. У него всего шесть месяцев.

Шесть проклятых месяцев.

Юхан вздохнул и направился к столу. Нужен более эффективный метод. Необходимо придумать, как выманить этих подонков из их свинарников и загнать в угол, откуда они не сумеют ускользнуть.

Загнать в угол.

Не дойдя до стола, остановился и замер.

Нью-Йоркский университет, Корнеллский университет, Колумбийский университет.

Брошюры и распечатки лежат на столе Ландона слоями, как опавшие листья в осеннем саду. Рядом с толстенной стопкой каталогов – старая, потертая на сгибах карта Манхэттена и вчерашний номер “Нью-Йорк таймс”, купленный импульсивно, для атмосферы. На компьютере открыта страница почты – с утра ни одного письма.

Ландон покосился на цифры в правом нижнем углу дисплея. Сколько там сейчас? Шесть часов разницы. Профессор наверняка еще спит.

Настругал сырорезкой чеддер и водрузил на поджаренный ломоть хлеба. За исключением двух-трех случаев, когда, не удержавшись, покупал пиццу, Ландон традиционно ел бутерброды с сыром на завтрак, обед и ужин. Вообще-то он очень любил поесть, но после смерти Риты интерес куда-то испарился. Накануне купил два батончика соевой колбасы в “Прессбюро”, чтобы избежать недоуменных и осуждающих взглядов в супермаркете.

А почему бы не посмотреть, что там в шкафу? Надо только дождаться ответа из Нью-Йорка.

Покосился на дисплей – по-прежнему пусто.

Он работал дистанционно уже несколько недель, но каждый раз, когда появлялся на кафедре, в почтовой ячейке ожидало очередное предупреждение или вызов на контрольный медосмотр. Его не удивило бы и направление на операцию. А эта бумажка в подъезде… как раз та самая соломинка, которой дождался терпеливый верблюд.

ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ!

16 апреля в 19:00

внеочередное собрание жилищного кооператива.

Повестка:

многие кооперативы на Скулгатан уже приняли решение об участии в программе “Дом без жира”.

Какое решение примем мы в нашем доме №12?

Ваше присутствие важно, поскольку не исключено проведение голосования.

Более подробно ознакомиться с проектом вы можете на сайте Партии Здоровья

halsopartiet/se/Millan

Ландон снова взял сырный рубаночек (сыроческу, как его называла Рита), отстругал еще пару тонких ломтиков. Лучше б, конечно, бутерброд с печеночным паштетом или ломтиком багрового, с янтарными прожилками прошутто, но в нынешние времена не только прошутто, даже свинину трудно достать. Фермеры долго проводили демонстрации у парламента, но не выдержали и начали понемногу избавляться от свинарников. Несколько дней назад зашел в ICA[21] – полки, где обычно лежат ветчины и бекон, пусты.

Еще раз проверил почту. Если профессор из Колумбийского не ответит, можно попытаться с Корнеллом. В прошлом году они же взяли Мартина, одного из вновь защитившихся. А если удастся получить грант Ученого совета, оторвут с руками. Мартин написал, как работает система: никто не откажется от дармового работника.