Довод пропал даром.

— Возможно, — согласился король. — Только он, увы, отправился в Виндзор, здесь его нет…

— Ее величеству известно, что я не крала! — На это я возлагала последнюю свою надежду, и совершенно напрасно, как выяснилось.

— Мы не станем тревожить ее величество. — Лицо короля резко омрачилось. — Ты не станешь докучать этим королеве. Лорд Герберт… — Передо мной замаячило заключение в подвале.

— Не нужно! — выкрикнула я из последних сил.

— Из-за чего это вы не станете меня тревожить, Эдуард?

При звуках голоса, задавшего этот вопрос, — такого нежного голоса, ласкавшего слух, — во мне снова затеплилась крошечная искорка надежды.

Во мгновение ока все, кто был в часовне, словно забыли обо мне, не представлявшей теперь для них никакого интереса. Сэр Джослин и лорд Герберт почтительно поклонились. Король шагнул вперед, задев меня полой своего камзола, взял королеву под руку и провел к первому ряду скамей, где она могла присесть. Лицо его просветлело, сердитые морщины разгладились, жесткие складки у рта исчезли. Он обращался с супругой с такой любовью и нежностью, словно они были наедине в тиши своих личных покоев. Королева улыбнулась ему в ответ, взяла его лицо в свои ладони. В их безыскусных жестах таилось столько любви, столько душевной близости! В этом не было сомнений. Как ни была я поглощена своими горестями, я не могла не видеть этого и не восхищаться. Король все равно что поцеловал ее на людях. Что он и сделал в действительности, запечатлев нежный поцелуй на ее щеке.

— Филиппа, любовь моя! Достаточно ли вы здоровы, чтобы приходить сюда? Вам надо хорошенько отдыхать.

— Я отдыхала всю минувшую неделю. Мне хочется увидеть новые часы.

— Не похоже, что вы уже выздоровели.

— Не хлопочите так, Эдуард. Я чувствую себя лучше.

По ее виду этого не скажешь: лицо осунулось, посерело.

— Садитесь же, дорогая моя. — Король ласково усадил ее на устланную мягкими подушками скамью. — Плечо вас беспокоит?

— Увы. Но это не смертельно. — Королева выпрямилась, бережно придерживая правой рукой левый локоть, и стала рассматривать то, что (как я теперь поняла) представляло собой детали механизма и корпуса часов. — Очень красивые. Когда их пустят? — Тут она заметила, что в часовне собралось слишком много народу. — А что здесь происходит?

Маршал двора откашлялся.

— Девушка, ваше величество… — И метнул на меня сердитый взгляд.

Королева посмотрела на меня, и по глазам было видно: она меня вспомнила и узнала. С трудом она всем телом повернулась на сиденье, чтобы рассмотреть меня как следует.

— Алиса?

— Это я, ваше величество. — Я попыталась сделать реверанс, хотя лорд Герберт еще крепко держал меня за руку, словно я могла отсюда убежать.

— Я посылала за тобой Уикхема. — Филиппа наморщила лоб, вспоминая, как будто бы все происходило давным-давно. — Ты, наверное, приехала, когда я была больна.

— Да, ваше величество.

— Чем же ты занимаешься?

— Работаю на поварне.

— Вот как? — Она заметно удивилась. Потом негромко рассмеялась. — Кто тебя отправил туда?

— Принцесса Изабелла, — проворно вмешался сэр Джослин, спеша переложить вину на чужие плечи. — Она полагала, что таково было ваше намерение.

— Она так полагала? Сомневаюсь, что моя дочь вообще думала о чем-нибудь, кроме собственных развлечений. А вот вам надо было крепко поразмыслить, сэр Джослин.

В часовне повисло неловкое молчание, пока лорд Герберт не сказал:

— Эта девушка — воровка, ваше величество.

— Это так? — обратилась королева ко мне.

— Нет, ваше величество!

— Боюсь, что все-таки да. — Эдуард протянул ей четки. — Это ваша вещь, любовь моя?

— Да. Вернее, она была моей. Вы подарили мне когда-то эти четки.

— Правда? Их нашли у этой девушки.

— Ничуть этому не удивляюсь. Я подарила их ей.

— Я им так и сказала, миледи, — вмешалась я, — но меня никто не стал слушать.

— Подарили кухонной девушке? Да зачем же? — Король развел руками, не в силах побороть недоверие.

— Это долгая история, — вздохнула королева. — Отпустите ее, лорд Герберт, никуда она не убежит. Подойди ко мне, Алиса. Дай-ка я на тебя посмотрю.

Только тут я заметила, что едва дышу. Когда королева протянула руку, я с величайшим благоговением опустилась перед ней на колени, а она тем временем не торопясь, задумчиво рассматривала меня своими усталыми глазами. Похоже, она пыталась уловить какую-то ускользавшую мысль, не особенно ей понравившуюся. Потом кивнула и погладила меня по щеке.

— Кто бы мог подумать, что из-за простой вещицы, подаренных четок, поднимется такой переполох? — проговорила она с кривой усмешкой. — И что понадобится чуть ли не весь королевский двор, чтобы разобраться в деле? — Она с усилием поднялась на ноги и потянула меня за собой, взяв решение в свои властные женские руки. — Благодарю вас, сэр Джослин, лорд Герберт. Я знаю, что вы неустанно печетесь о моих интересах. Вы немного переусердствовали, но я это исправлю. Девушка эта вовсе не воровка, уж поверьте мне! Теперь дай мне руку, Алиса. Надо привести все в надлежащий порядок.

Я помогла ей выйти из часовни, ощущая ее немалый вес, особенно когда мы спускались по лестнице. Расслышала, что король пробормотал нам вслед: «Слава Богу, теперь это уже не моя забота». Мы медленно продвигались по коридорам королевских покоев, а в душе у меня затеплился огонек ожиданий: я стану служанкой королевы? Камеристкой? Мне все еще было совершенно непонятно, зачем ей понадобилась я, если учесть, сколько талантливых и одаренных людей ее окружало, но я отчетливо чувствовала, что она что-то задумала. И, ощутив это, поняла, что моя жизнь, наполненная тяжелым трудом в вечном рабстве, бесповоротно меняется.

Сразу после этого я оказалась в пустой спальне, где никто не жил, судя по тому, что мебели в ней почти никакой не было, а пыль поднялась столбом от колыхания юбок. Обитый медью таз, ведра воды, от которой шел пар, да две девушки-служанки с маслобойни — вот и все, что было в этой комнате. Меня передали с рук на руки.

Вооружившись горячей водой и не менее горячим рвением, которое подкреплялось еще изрядной долей любопытства, девушки взялись за меня. До сих пор я еще ни разу не мылась, целиком погрузившись в воду. И теперь, нырнув в нее чуть не по самую макушку, как форель в пруду, пока служанки еще не успели разглядеть меня по-настоящему, я вспоминала графиню Джоанну, гордую в своей наготе, уверенно выставлявшую напоказ свою красоту и совершенство.

— Уходите! — возмутилась я. — Пока еще я в состоянии сама растереть себя докрасна!

— Таков приказ королевы! — захихикали они. — Нельзя противиться ее воле!