У них была такая большая дружная компания, человек двадцать, они учились в университетах, ходили на концерты, дружили, влюблялись. Мои родители были одним из центров притяжения их компании, буйные, драчливые, всё время выяснявшие отношения. Отец играл на гитаре в одной панк-группе. Стадионов они не собирали, но локальной популярностью пользовались.

После того, как родители, наконец-то, сошлись, у отца всё равно то и дело появлялись какие-то мимолетные подружки, а вот мать хранила верность своему бессовестному бой-френду. Однажды, видимо, её стала утомлять роль жертвы, и мама решила завести себе поклонника, тем более что он сам как-то завёлся. Вряд ли у них там было что-то такое типа «он приколотил свой гвоздь любви к её воротам страсти» (это была цитата от Профессора). Скорее всего мать хотела немного позлить отца, который, проведав про «поклонника», решил ему «навалять». Отец вообще любил подраться. Профессор усмехался, постепенно пьянея, я же, хоть и тоже впадал в алкогольный транс, пытался впитать в себя каждое слово. Я и сейчас помню всё, что он сказал. Папа узнал (точнее, подслушал), что мать назначила «поклоннику» свидание где-то в районе Главного Гастронома и предложил Профессору пойти туда с ним «приколоться».

Отец и Профессор надели какие-то старые шляпы, длинные плащи с высокими воротниками, чёрные очки и, покуривая трубки, устроились наблюдать за «влюбленными» метрах в ста от них. Зрелище двух то ли джеймсов бондов, то ли шерлоков холмсов, наверное, было комически впечатляющим, тем более что отец с Профессором постоянно «кололись», как принято говорить у артистов, то есть выходили из образа, начиная дико ржать. Профессор хохотнул, вспоминая. Они шли строго за «объектами» всё так же с трубками в зубах, раскрыв перед собой свежий номер «Российской Газеты».

Мама, конечно, увидела их сразу, но не подала вида, приняв участие в этой игре. «Поклонник» тоже весьма скоро смекнул, что два загадочных парня в чёрных шляпах и постоянно сползающих с их тощих плеч плащах поверх футболок с надписью “Sex Pistols” следуют за ним по пятам.

Потом была, естественно, разборка двух молодых людей к явной радости присутствовавшей при этом мамы. Профессор не мешал дерущимся, был, своего рода, судьёй и готов был констатировать ничью, когда внезапный окрик милицейского патруля заставил их всех, включая маму, рвануть куда-то прочь.

Они бежали по родному городу, сначала испуганные, потом, когда поняли, что оторвались, уже весёлые и смеющиеся. Позже, вечером, отец и Профессор вот так же, как мы сейчас, пили «Рябиновую» вдвоём без закуски где-то в подворотне. С «поклонником» этим они тоже, кстати, подружились.

Профессор замолчал, заряд кончился, бутылка покатилась куда-то вниз по обледенелым красным пятнам на дороге. Как, интересно, снимали стресс члены зондеркоманд? Дурацкая, в общем-то, история про развлечения молодых и свободных. Но для меня и такой рассказ был полнейшим откровением.

Он рассказывал мне немного о себе, именно немного, поскольку тема личной жизни была для него явно закрытой. Кроме того, что по молодости увлекался какими-то сектами, о чём сам любил поязвить, он особенно ничего и не говорил.

Я мало что знал о нём, но в первые месяцы после “взрывов”, когда у нас ещё работала Сеть, то вспыхивая, то внезапно затухая по воле Его Величества Электричества, я, напоследок, специально порылся во «Всемирной Помойке» и кое-что нашёл. Сеть была полна многочисленных восторженных отзывов о продававшихся в созданной Профессором группе компаний товарах. Также я обнаружил не менее многочисленные злобные отзывы о нём как о человеке. Из последнего я сделал вывод, что передо мной личность, как минимум, достойная. Быть удостоенным чести оказаться героем столь большого числа заказных статей – это дорогого стоит!

Судя по всему, наш Профессор был человеком жёстким, неуступчивым, постоянно влезавшим в какие-то сомнительные с точки зрения государства схемы, а потому постоянно с кем-то из госорганов судившимся. От конкурентов его отличала очевидная тяга к самым современным технологиям. В сфере, как мне кажется, весьма консервативной он использовал прогрессивные научные подходы.

Ещё все знали, что он действительно был каким-то преподавателем в университете. То, что перед нами человек, много чего повидавший, было совершенно очевидно. Но при этом было ощущение, что та, прошлая его жизнь была для него самого всё равно, что скучный кинофильм, который, вроде как, и не хочется смотреть, но приходится, раз уж всё равно пришёл в кинотеатр и расположился в кресле. Несмотря на всё его прошлое богатство, он, по-моему, достаточно давно и сознательно списал себя в утиль, и только известные события вернули ему тягу к жизни.

Он очень молодо выглядел, хотя ему было уже за шестьдесят. Он не выделялся ни высоким ростом, ни величиной кулаков. В первый год он вообще был каким-то тихим и незаметным. Я что-то не припомню, чтобы он кого-то заставлял что-то делать или на кого-то повышал голос, но при всём том его слушались беспрекословно. Крепкие накачанные мужики, готовые, казалось, разорвать любого, кто мог бы им перечить, понурив голову, шли выполнять его просьбы, высказанные негромко и даже как-то робко.

Новое время родило нового героя. Я часто думал, в чём его секрет и, кажется, догадался: дело в том, что он был умным. Вот так вот всё просто. Он очень много всего знал. Его мозг был хранилищем какой-то совершенно загадочной, но невероятно полезной информации во времена, когда никто ничего не помнил. Мы отвыкли запоминать, за нас это делали наши устройства. Мы не хранили информацию в голове и не старались сохранить её где-нибудь помимо Сети. Вся наша жизнь постепенно перекочёвывала туда, в Сеть, и оборвалась она внезапно, когда выключилось электричество. Нет, правда! Я вот не помню наизусть ни один из телефонных номеров! Мне с трудом вспоминаются адреса домов, где я жил. Я не могу сказать, какое масло мне нужно заливать в машину, или какая дозировка лекарства нужна в случае болезни. Я не помню ничьих дней рождений. Я забыл, как звали маму моей последней супруги. Год рождения отца с трудом воссоздаю, приплюсовывая число двадцать три к моему году.

Чёрт, а как же эти, со вставленными в головы симками? У них, наверное, ко всему прочему ещё и фонило постоянно где-то в мозгах…. Помню этих несчастных, которые, словно зомби, бродили по улицам с отупевшими выражениями лиц в первый месяц после «взрывов».

Профессор всё помнил. А если чего-то не помнил, то пытался найти в книгах. В бумажных книгах. Недалеко от Бункера находилась библиотека, в которую мы неоднократно наведывались. В отличие от магазинов, которые были разграблены сразу и подчистую, библиотека была настольно никому не нужна, что даже замок на двери был не тронут, когда мы впервые туда пришли. Профессор запасался какими-то справочниками, толстыми энциклопедиями и прочими загадочными фолиантами, которые, как выяснится позже, спасли нам жизнь.

Он провёл перепись и установил, кто чем занимается. Он нашёл нужных специалистов и вместе с ними начал делать ветряки, систему вентиляции и оборонительных сооружений. Он предложил натаскать земли на верхний этаж и организовать там какое-то подобие сада. Он лично мастерил ловушки на крыс. Он распланировал и организовал наши вылазки, благодаря которым мы пополнили наши запасы продуктами и оружием. Он взял на себя ответственность, когда мы поняли, что «зима» затягивается и нужно кем-то пожертвовать.