Духовщинская операция завершилась.

Фашистские войска понесли тяжелые потери. Но не только это доставляло радость. Мы убедились, что фашистам не удалось снять с этого участка фронта ни одной дивизии для оказания помощи армиям, отступавшим после поражения на Курской дуге. Напротив, гитлеровское командование вынуждено было перебросить сюда 25-ю механизированную и 18-ю танковую дивизии. Иначе более или менее организованный отход мог превратиться в бегство.

За успешные действия в этой операции многие разведчики соединений и частей были награждены орденами и медалями. Получили правительственные награды и офицеры разведотдела. Генерал-лейтенант Н. Э. Берзарин, вручая мне орден, сказал:

— Я доволен работой разведки. Но помните: впереди — Витебск!

НА ДАЛЬНИХ ПОДСТУПАХ К ВИТЕБСКУ

Да, перед нашей армией был Витебск.

Данные воздушной разведки, донесения партизанских отрядов и армейских групп, действовавших во вражеском тылу, позволяли сделать вывод, что фашисты намерены прочно удерживать этот район. Город и его предместья, окрестные села были превращены в мощные оборонительные рубежи. Уже давно здесь сооружались противотанковые препятствия и долговременные огневые точки. А с началом нашего наступления на Духовщину и Смоленск, а также на Велиж и Невель гитлеровцы форсировали строительство пяти рубежей на подступах к Витебску.

Каждый из этих рубежей представлял собой систему опорных пунктов, связанных между собой траншеями полного профиля и развитой сетью ходов сообщения. Траншеи прикрывались проволочными заграждениями в два-три кола, спиралями Бруно, рогатками. На вероятных направлениях наступления стрелковых частей ставились минные поля. Между рубежами, в глубине обороны спешно оборудовались огневые позиции для артиллерии и минометов. Параллельно шло оборудование позиций для ведения отсечного огня. Словом, прорыв такой глубоко эшелонированной, прекрасно оборудованной в инженерном отношении обороны требовал тщательной подготовки.

К этому времени 39-я армия была передана в состав Западного фронта. Слева от нас действовала 31-я армия, а справа — 43-я, которая оставалась в составе Калининского фронта. Таким образом, мы оказались на стыке двух фронтов, что в определенной мере усложняло наши задачи и налагало особую ответственность.

В один из пасмурных осенних дней я выехал в 158-ю стрелковую дивизию, которой командовал генерал-майор И. С. Безуглый. Когда я вошел в блиндаж, генерал заканчивал разговор с офицером разведки 875-го стрелкового полка капитаном П. П. Рассохиным.

— Нужен «язык». Понятно? Вот, стало быть, и действуйте, капитан. Не позже чем послезавтра доложите о выполнении.

— Понятно, товарищ генерал. Добудем!

Павел Петрович Рассохин, который уверенно произнес эти слова, выглядел очень молодо. На вид ему можно было дать лет двадцать, не больше. Но я-то знал, что за плечами у него два трудных фронтовых года. Знал, что человек этот слов на ветер не бросает. Сказал: «Добудем», — значит, уверен в своих возможностях.

Вскоре я убедился в правильности своих предположений. О том, как осуществить захват пленного, капитан Рассохин думал раньше. У него уже был конкретный план. Разрабатывая его, офицер советовался с командиром взвода, опытными разведчиками полка.

Велик был соблазн избрать объектом для нападения участок, где слабее оборонительные сооружения и даже не заминированы подходы. Но Рассохин учитывал и другое. На том участке наверняка фашисты проявляют особую бдительность. А что, если выбрать для поиска такой объект, который фашисты считают недосягаемым, который лежит за минными полями и другими противопехотными препятствиями? Риск? Безусловно! Но риск оправданный, ведущий к успеху.

Ход поиска был продуман до мелочей. Командирам поддерживающих подразделений заранее указали цели. Эти цели удалось заблаговременно пристрелять, не раскрывая своих замыслов. На соседних участках были предприняты ложные действия, которые наводили противника на мысль, что именно тут возможно появление разведывательных групп. И расчет Рассохина полностью оправдался. Разведчики взяли двух «языков», не понеся никаких потерь.

Я рассказываю обо всем этом не для того, чтобы привести еще один эпизод, подчеркивающий отвагу разведчиков. В данном случае речь идет о другом. С каждым месяцем пополнялся арсенал тактических средств, используемых разведчиками для выполнения боевых заданий.

Если год назад мы зачастую действовали слишком прямолинейно, однообразно, то теперь один поиск редко был похож на другой. И такой творческий подход к делу неизменно приносил успех. Подчиненные капитана Рассохина, например, в течение месяца трижды выполняли сложнейшие задания. Все они были осуществлены без жертв с нашей стороны. И думается, не случайно грудь Рассохина уже к тому времени, о котором я пишу, украшали ордена Отечественной войны I и II степени, Красной Звезды и медаль «За отвагу».

Боевой опыт приобретали не только офицеры-разведчики. Немало мастеров появилось среди сержантов, солдат. И это было очень важно. Ведь далеко не всегда группы, уходившие на задание, возглавляли люди с офицерскими звездочками на погонах. Зачастую во главе групп стояли младшие командиры. И от их инициативы, умелого руководства подчиненными зависело многое.

Однажды группа, возглавляемая гвардии старшим сержантом Ф. А. Болдыревым, попала в сложную обстановку. Разведчики почти вплотную подобрались к вражеской обороне. И в этот момент они были обнаружены. Что оставалось делать? Отходить? Болдырев принял иное решение: немедленно атаковать. Он первым ворвался в траншею. В коротком бою девять гитлеровцев были уничтожены, десятый — пленен. Среди разведчиков пе оказалось даже раненых.

Что обеспечило успех? Отвага, помноженная на опыт. Болдырев понимал, что обнаруженная противником группа вряд ли сумеет отойти благополучно, не потеряв людей. Ведь гитлеровцы, находившиеся в траншее, были укрыты от нашего огня. Разведчики же — как на ладони. В стремительном рывке вперед видел выход гвардии старший сержант. Фашисты не ожидали этого. Следовательно, именно в боевой дерзости был ключ к победе. И разведчики одержали ее.

Хорошо помнится и гвардии сержант П. М. Винниченко. У него со временем выработался свой стиль. Он стал известен в армии как мастер бесшумных вылазок. И что интересно, разведчик предпочитал действовать один, в крайнем случае — с кем-то вдвоем. Сам научился разряжать мины, резать колючую проволоку. Что же касается ловкости и умения наблюдать, то тут у него был какой-то врожденный, что ли, талант.

В конце октября 1943 года, когда части и соединения армии готовились к новым наступательным боям, потребовался контрольный пленный. Захват его поручили гвардии сержанту Винниченко. Две ночи ползал он у вражеских траншей, изучая обстановку, намечая план действий. Наконец он доложил о своей готовности к выполнению задания.

— Кого возьмете с собой? — спросили Винниченко.

— Дозвольте одному, — ответил он. — Управлюсь…

В полной темноте перебрался разведчик за проволочные заграждения и подполз к самому брустверу вражеского окопа. Вскоре оттуда донеслись звуки губной гармошки. Гвардии сержант уже знал, что это музицирует дежурный пулеметчик. И в предыдущие ночи он вел себя точно так же: выпустит очередь и развлекается.

Тоскливые звуки