– Вы и впрямь думаете, что здесь когда-то был город? – спросила Ингрей. Вчера вечером за ужином Зат объяснила им, что ищет и почему надеется провести раскопки. – Считаете, это руины жилых домов?

– Здесь много чего. – Женщина кивнула в сторону склона, усыпанного огромными стеклянными блоками. – Доказать этого я пока не могу, но думаю, что холмы были созданы намеренно. Храмы, дворцы, сокровищницы. Только представьте, что может веками скрываться в них.

– А разве не странно, что когда-то тут был город, а сейчас его нет? – возразило Гарал. – Разве обычно города не строят на старых развалинах или где-то поблизости?

– Скорее всего, это нечеловеческие города, – вклинилась Ингрей. – Стеклянные руины находили с тех самых пор, когда первые люди обнаружили планету.

– Неужели? – сказала Зат. – Вряд ли. Люди могли прилететь сюда раньше, чем мы думаем. Я в этом почти уверена.

– Вряд ли намного раньше, – выпалила Ингрей и тут же сообразила, что стоило промолчать. Зат все-таки гостья Нетано, которая может принести ей финансовую выгоду. – То есть я хотела сказать, мы же понимаем, сколько времени им бы на это понадобилось.

Очень-очень много времени, потому что тогда еще не строили межсистемных шлюзов.

– Да и атмосфера на планете, когда первые люди здесь высадились, не была приспособлена для дыхания.

Кажется, ее наставник говорил, что до начала терраформирования атмосфера была слишком тонкой и состояла в основном из двуокиси углерода и серы.

– Так говорят официальные историки, – возразила Зат. – А что, если они ошибаются? Что, если место, которое историки считают колыбелью человечества, таковым не является? Или если люди покинули родной мир намного раньше, чем считает официальная наука?

Ингрей не уделяла особого внимания урокам по древней истории.

– Полагаю, это бы многое изменило, – согласилась она. – Но… при всем моем уважении, светлость, зачем вам столько проблем? Я, конечно, понимаю, что хочется знать, как оно было, и понимаю, что вы идете на определенные лишения, чтобы узнать. Но зачем прилагать столько усилий ради ответа на один-единственный вопрос?

Зат все еще улыбалась.

– Большинство хвайцев думают так же. Даже твою достопочтенную мать, по-моему, заботят лишь пожертвования в фонд выборов. При всем моем уважении, светлость, но я тоже этого не понимаю. Вы живете посреди такого великолепия. – Она показала руками на заповедник и стеклянные руины. – И совсем им не интересуетесь! Только иногда используете стекло в строительстве. Полы в доме одного из Основателей выложены ужасной, уродливой и потрескавшейся плиткой, которой не больше трехсот лет, а вы считаете ее настоящим сокровищем и спорите о ней с пеной у рта. Даже сейчас я вижу выражение твоего лица. Уверена, настоящая красота не сможет оставить вас безучастными, и когда-нибудь вы осознаете, что лишь через прошлое можно понять, кто мы.

– Тогда, светлость, – сказало Гарал, – кто вы такие, если считаете, что стеклянные руины остались после людей, покинувших родной мир на тысячи лет раньше, чем все полагают? И почему это так много значит для вас, раз вы так стремитесь найти доказательства?

Хевом рассмеялся. Ингрей удивилась, потому что он молчал всю поездку.

– Быстро соображаешь, очень быстро, – сказал он.

Зат нахмурилась, как обычно игнорируя Хевома. Но она не выглядела обиженной, скорее, размышляла, как ответить.

– Я верю, – твердо сказала она, – что первые поселенцы пришли на Омкем с Хвай. К тому времени, как сюда прибыли ваши предки, от моих предков здесь остались лишь руины.

– То есть вы ближе к источнику происхождения человечества, чем мы, – сделало вывод Гарал, в его голосе не было ни капли сарказма. – При всем моем уважении, естественно. Я лишь пытаюсь соотнести факты. А не получится ли так, что вы, как потомки первых настоящих хвайцев, пожелаете вмешаться во внутренние дела Хвай? А? Думаю, некоторые члены Федерации Омкем были бы не прочь заполучить контроль над шлюзами. По крайней мере, они хотели бы, чтобы военный флот Федерации смог беспрепятственно проходить сквозь шлюз Хвай – Бейт, чтобы Омкем вернул прежнюю власть в Бейте и восстановил шлюз. До того как Бейт восстал, им было намного проще добираться до Тира.

– Это не повстанцы, а террористы! – отозвался Хевом с едва уловимыми нотками гнева и нетерпения в голосе.

Зат, как всегда, не глядя спутника, сказала:

– Я не политик. Меня интересует лишь знание, я жажду истины. Все остальное, – она махнула рукой, – все это неважно. Но я и не ждала, что вы меня поймете.

Гарал не ответило. Ингрей, выросшая в доме политика, широко улыбнулась:

– Все это очень увлекательно! Конечно, истина важна. Благодарю вас, светлость, за то, что так терпеливо ответили на наши вопросы.

– Конечно, светлость! – ответила Зат. – Я помню, что работник заповедника, отвечающий за безопасность, предупреждал, чтобы мы не карабкались на валуны, и назвал несколько серьезных причин, но посмотрим, не сможет ли малыш Уто сделать для меня пару детальных снимков. Правилами заповедника это, кажется, не запрещено.

Она пошла по траве к склону холма, маленький розовый мех побежал за ней.

Хевом остался на месте. Он молча наблюдал за ней, а затем на удивление ядовито сказал:

– Пустая трата времени. У нас так много важных проблем, а мы занимаемся чепухой.

– Зачем же вы приехали? – спросила Ингрей.

– У меня не было выбора. Когда ты всего лишь бедный младший двоюродный брат, сородич дочери сестры, то отказаться невозможно.

Ингрей задалась вопросом, почему Зат взяла с собой обиженного младшего двоюродного брата, который не мог ничего ей сказать, да и вообще вряд ли имел право говорить с ней напрямую? Но, прежде чем она успела спросить, Хевом продолжил:

– Человек с пожизненным местом в Директорате, полученным по наследству, да еще и с приличными деньгами может сильно повлиять на приоритеты Директората.

Ингрей предположила, что он говорит не в общем, а конкретно о Зат, хотя и не может упоминать ее имя.

– Директорат тратит уйму времени на рассуждения о древней истории и способах финансирования подобных экспедиций. Но разве они уделяют внимание… – Он запнулся, словно не знал, как лучше сформулировать. – Разве они думают о том, чтобы послать наших представителей в конклав? – Хевом фыркнул с отвращением и продолжил: – Лучше бы я остался дома, решая более насущные вопросы. Мы не можем позволить радчааи голосовать за всех людей! Они будут против того, чтобы ИИ подписали межрасовое соглашение, но мы считаем, что их необходимо принять!

– Не знаю, – сказала Ингрей, наблюдая, как маленький розовый мех взбирается на огромный стеклянный валун. Зат уже поднялась на вершину холма и уселась в тени пучковых деревьев. – Что, если в этом и заключается уловка радчааи? ИИ – это их собственные корабли и станции, которые они построили и запрограммировали. Их невозможно отделить от космоса радчааи. – Именно из-за этого радчааи так все и боялись. – Если их примут как равноправного участника межрасового соглашения, то, возможно, вместо одного голоса в конклаве радчааи получат два.