Войдя внутрь, Гарри попытался уловить звук дыхания, но ничего не услышал. Он подошел к кровати и осторожно потрогал одеяло. На кровати никого не было. Он подошел к стене и нажал на кнопку выключателя. Электрический свет залил пустую комнату. Кровать убрана. Одежды нигде не видно, чемодана – тоже.

Гарри открыл шкафы, проверил под кроватью. Везде пусто. Потом посмотрел на часы и понял, что произошло. В течение последних сорока пяти минут Элберт Джойс выписался из гостиницы и решил уехать полночным поездом в Нью-Йорк.

Гарри вернулся к себе подавленным. Ему очень не хотелось терять след Джойса. Конечно, его вряд ли можно было постоянно «пасти», ведь Эзекиль Бингэм велел ему перебраться в тихое местечко. Однако теперь птичка улетела, не догонишь, не вернешь.

Гарри позвонил портье и попросил разбудить его в восемь утра. Спал он беспокойно, перед сном еще раз обдумав все детали происшедших за эти несколько дней событий.

Утром он взял из гаража машину и поехал в город. Путешествие было недолгим, но на мосту ему пришлось задержаться из-за пробки. Но уже почти в десять он звонил в офис Клода Феллоуза.

Страховой брокер воспринял его визит весьма спокойно, он методично все выслушал, попросил уточнить некоторые детали, потом сказал, что даст Винсенту новые инструкции. Открыл пузырек с синими чернилами, написал записку, запечатал конверт и попросил секретаршу отнести его. Предложил Гарри немного погулять и зайти за ответом попозже.

В два часа Винсент вернулся в офис страхового брокера. Агент Тени пригласил его в кабинет.

– Комплименты и благодарности за эту работу, Винсент, не предусмотрены, – начал он. – Я научился их не ждать. Вы тоже должны этому научиться. Так что никаких комментариев относительно вашей информации не поступило. Я кратко изложил дело, послав записку в офис Джонаса, затем спросил, как вам поступить дальше. Вот инструкции. Вам нужно вернуться в Холмвуд, оставить там машину и приехать в Нью-Йорк поездом. Пробудете здесь несколько дней. Остановитесь, как обычно, в «Метролайте», а завтра в десять утра придете ко мне с докладом».

– Но помните, Винсент, – сказал Феллоуз с улыбкой. – Если благодарности нет, пусть это вас не разочаровывает. Ведь мы часто и ошибаемся, а нас никто в этом не обвиняет. Одно компенсирует другое.

Гарри прибыл в «Метролайт» в начале того же вечера и сразу зарегистрировался. Он был доволен собой, потому что знал: события начали развиваться и, как он чувствовал в глубине души, Тени понравилось, как он выполнил его задание.

ЭЗЕКИЛЬ БИНГЭМ СИДЕЛ в кабинете на втором этаже своего небольшого дома в Холмвуде на Лонг-Айленде. Было уже за полночь, но старик словно бы и не чувствовал усталости.

По правде говоря, Эзекиль Бингэм спал очень мало. Он был одним из немногих людей, которые не нуждаются в длительном отдыхе, приучив себя с юных лет обходиться всего четырьмя часами для восстановления сил. Поэтому ложился он незадолго до рассвета, спал до полудня, а в своем нью-йоркском офисе появлялся уже после обеда. Таков был его обычный режим дня. Исключение составляли те дни, когда нужно было присутствовать в суде, и ему приходилось менять свой привычный уклад.

Таким образом, Эзекиль Бингэм работал, пока другие спали. И эти часы были у него самыми плодотворными.

Ночью царила тишина и можно было сосредоточиться на своей работе.

Бингэм был вдовцом – его жена умерла много лет назад. Вместе с ним в доме жил лишь слуга по имени Дженкс, проработавший у него много лет. Дженкс спал на том же этаже, что и Бингэм. Этот человек был сильным, верным, надежным и к тому же не обделенным умом. Причем умом природным, так как он был малообразован и едва умел читать и писать. Он всегда был готов выполнить указания хозяина, и ложился в постель лишь после возвращения судьи домой.

На следующую ночь после тайной встречи с человеком, называвшим себя Элбертом Джойсом, старый судья, как обычно, поехал вечером в Холмвуд, оставив дома верного Дженкса. Возвратившись примерно в половине одиннадцатого, Бингэм отпустил его. И теперь слуга мирно похрапывал в соседней комнате.

Но хозяин мог вызвать его в любую минуту, нажав кнопку звонка, который находился прямо над кроватью Дженкса. Двери и окна на первом этаже были заперты. Более того, на них была установлена сигнализация: в случае попытки ограбления, она тоже могла разбудить Дженкса. Правда наверху сигнализации не было, но зато на окнах там были решетки. Вообще, верхняя часть дома Эзекиля Бингэма напоминала тюрьму: она уже так давно выглядела подобным образом, что соседи перестали обращать на это внимание.

В углу кабинета судьи находилась дверь – особой конструкции и обшитая металлом. За ней был сейф Бингэма, надежно спрятанный от посторонних глаз. Старый судья не пожалел средств на этот новейшей конструкции сейф, где мог хранить документы особой важности. Но также было известно, что большинство бумаг он хранит в своем нью-йоркском офисе.

В эту ночь старый Бингэм сидел над кучей бумаг, которые извлек из сейфа. Он сидел в пол-оборота к слегка приоткрытому окну. На носу у него красовались очки для чтения, он весь погрузился в работу. Ночью, когда вокруг стояла тишина, он мог бы услышать любой шорох.

Минуты пролетали, перерастая в часы; старому судье никто не мешал. Только во втором часу ночи он добрался до последних документов. Это был длинный конверт, который судья вскрыл ножом и вынул лист бумаги. Каждый вечер он вскрывал этот конверт, но увы, содержащееся в нем письмо прочитать не мог, ибо текст был зашифрован. Именно такой документ он дал на расшифровку Элберту Джойсу.

И в эту ночь Бингэм тщательно изучал письмо. Он уже и прежде пытался расшифровать послание, и это ему не удавалось. В отчаянии он обратился к Джойсу. По причине, понятной лишь ему самому, судья крайне неохотно мог позволить постороннему увидеть загадочный текст. Теперь делом занимался эксперт, но Бингэма по-прежнему мучило любопытство и еще больше – нетерпение.

Бумага буквально завораживала Бингэма. Он наморщил лоб, вглядываясь в таинственные письмена. Вдруг в окне мелькнул свет. Бингэм быстро поднял глаза. Просто дуновение ветерка – вот и все. Он вернулся к листу бумаги. Как только он полностью погрузился в это занятие, оконная рама слегка приоткрылась, меньше, чем на дюйм.

Проделано это было совершенно бесшумно. Бингэм продолжал вглядываться в лежащий перед ним текст. Окно еще немного приоткрылось, пока в нем не образовалась щель уже в полных два дюйма.

Бингэм перестал барабанить правой рукой, потянулся к ящику стола, достал длинный, толстый конверт и, положив туда бумагу, запечатал его.

И это было еще не все. Он нагрел на огне кусок воска и запечатал конверт восковой печатью, прижав к ней перстень-печатку, который носил на среднем пальце. Изучил получившуюся печать и остался совершенно доволен.

На полу возле его стола появилась тень. Это была необыкновенная тень, длинная и узкая, похожая на тень от человеческой фигуры. Если бы ее появление сопровождалось хотя бы шорохом, она привлекла бы внимание Бингэма. Но тень проникла в комнату совершенно бесшумно, так что старый судья ничего не заметил. Пока тень находилась возле стола, Бингэм развернулся в кресле, продолжая держать в руке запечатанный конверт. Он даже не взглянул на окно, а потянулся к сейфу в стене. Сгорбившись над дверцей, он стал набирать шифр замка. В тишине было лишь слышно, как пощелкивают рычажки. Когда дверь сейфа открылась, за спиной Эзекиля Бингэма произошло какое-то движение, уловить которое не могло даже его чуткое ухо.