А где же она? Где эта девчонка прячется? Адель Захаровна внезапно ощутила легкий укол беспокойства в сердце.

Самая младшая. Всего четырнадцать лет ей. И как же она не похожа… нет, в том-то и дело, что очень, очень похожа на… Что бы, интересно, в свое время… лет этак пятьдесят пять назад сказала бы Роза… Роза Пархоменко про это удивительное сходство?

Такие вопросы задает внучка Виола. Так порой рассуждает по-взрослому. Где же она? Вон Гертруда, вокруг нее всегда мужчины гуртом собираются. Красавица, королева красоты. Вон Офелия – хромоногая в своем кожаном панк-корсете в «летных» очках, вздедюренных на темя.

А младшенькая наша Виола… Вон она, стоит у стола с закусками, со сладостями, кого-то высматривает девчонка. А вырядилась-то как – клетчатая мини-юбочка, кружевной прозрачный топик. Это что ж она без лифчика, что ли, там? Адель Захаровна напрягла зрение. Точно! Вот бесстыжая, хоть и размер-то у нее нулевка, но ведь полагается носить уже в ее возрасте. Топик-то почти прозрачный.

Провоцирует пацанка кого-то… это все не просто в их возрасте, такие вот наряды – клетчатые мини-юбочки школьные, гольфики спущенные. Лолита хренова! Ну я тебе сейчас…

– Адель Захаровна, позвольте выразить вам наше глубочайшее уважение. Вот прошу познакомиться, это супруга моя.

Адель Захаровна не успела окликнуть Виолу и сделать ей внушение за внешний вид. Какой-то лысый гость (вроде Анна-невестка представляла его, но вот, убей бог, не вспомнить его фамилии)… импозантного вида господин в отличном дорогом костюме и его рыжеволосая супруга в шляпке заняли юбиляршу долгим разговором.

Адель Захаровна в их компании поднялась с плетеного кресла и прошлась по лужайке. Официант принес бокалы с шампанским.

Адель Захаровна, отвечая любезностями собеседникам, наметанным глазом отмечала, как обильно, вкусно, стильно и богато накрыты столы.

И как это сейчас ловко умеют делать закуски – и разные там тарталетки, и булочки, начиненные икрой, и авокадо, и галантины из креветок и морепродуктов, и рыба, паштеты, крекеры, фаршированные помидоры, зеленый салат, фруктовые салаты, эти самые новомодные «маффины» с сыром и беконом, пармская ветчина, соусы для барбекю, овощи-гриль для гарниров, свежая зелень. И конечно, восхитительные десерты.

Свежие ягоды – клубника, малина, смородина.

Печеные ананасы, яблочные меренги, груши в сладком вине сотерн, арбуз со взбитыми сливками, шоколадные кексы, профитроли с ягодным кремом, фруктовое желе в креманках, вишневый пудинг, мороженое с лаймом и киви, парфе с корицей, сливочные панны-котты, торт «Аляска», обложенный мороженым, восхитительный торт «Анна Павлова» с клубникой и безе, ванильное суфле, торт «Русская шарлотка».

Шарлотка… яблочная… сладкая, так некогда любимая Розой Пархоменко… единственный кулинарный изыск, что пекли в духовке газовой плиты, стоявшей на кухне в том доме…

Адель Захаровна внезапно ощутила, как от шума, от тостов, от шампанского, от назойливых вопросов, от сладких ароматов и запаха пряностей у нее темнеет в глазах.

То лишь минутная слабость…

Она выпрямила спину, вздернула подбородок, усилием воли отогнала дурноту и пригласила гостей «угощаться и веселиться».

Виола нашла в толпе того, кого искала, подбежала вприпрыжку.

– Павлик, сумасшедший день, правда?

Павел Киселев – в черном костюме при галстуке и в белоснежной сорочке – в своей обычной униформе кивнул девочке.

Он стоял под липой и смотрел на полосатые шатры, полные гостей, окружавших столы, пивших, евших, болтающих.

– Вот папу убили, а бабуля дожила до семидесяти лет. – Виола не отрывала глаз от охранника. – Интересно, я доживу до таких лет? Как считаешь?

– Иди к гостям.

– Не хочу, – она прислонилась к стволу липы. – Хочу тут с тобой. Будущее смутно, да, Павлик?

– Что?

– Ты меня не слушаешь. Я говорю – будущее смутно. Мало радости доживать до старости. Ничего никто не обещает хорошего нам. Ну в смысле юным, вашей смене, – Виола усмехнулась. – Конец света наступит, или прилетят эти чужие… черви на космических крейсерах и всех нас завоюют. А то, может, скосит болезнь – новая чума. Вирус. Все время в фильмах показывают.

– Ты поменьше смотри всякой ерунды.

– А ты на кого сейчас смотришь?

Павел вздрогнул, глянул на Виолу.

– Ты какой-то не такой сегодня, – сказала она. – Я еще с утра заметила. Болит что-то, да?

– Я в порядке.

– Нет, – Виола покачала головой. – Вон главврач нашей больницы, бабушка его пригласила, хочешь пожаловаться на здоровье, пойдем, – она шутливо потянула его за рукав.

– Что ты ко мне пристала? – Павел Киселев сразу убрал руку. – Перепил вчера в баре, вот и все дела.

– Фу, какая проза, – Виола надула губки. – Перепил… пошлость… А я думала, ты… у тебя такое лицо сейчас было… когда ты думал, что тебя никто не видит… Как будто ты смертельно влюблен… нет, словно ты хочешь кого-то убить… или кого-то очень боишься.

– Что за чушь? Кого это я боюсь?

Охранник отреагировал только на последнюю фразу, словно не услышав то, что сказала Виола вначале.

– Иди к сестрам, вон они у стола.

– Хорошо, но только с тобой. Видишь, как наша Филя вырядилась и волосы в полоску покрасила. Это панк-стиль, она на нем совсем помешалась.

– Она хорошая, верная, – Павел решил подчиниться и медленно брел за Виолой по лужайке между накрытых столов.

– Ага, а Герка… она красавица, да? И на маму похожа, только еще лучше.

– Нет.

– Мама лучше? – Виола засмеялась ехидно – в свои четырнадцать она любила смеяться, потом сцапала охранника за рукав пиджака и потащила через толпу гостей к сестрам.

В это время под одним из полосатых тентов собрались у накрытого стола те из гостей, которых Анна Архипова пригласила скорее для себя лично, а не для свекрови. В основном местные деятели и представители различных профсоюзных организаций, с которыми она познакомилась на одной из конференций, проводимых в «Балчуг-Кемпински».

– Друзья, рада вас всех видеть сегодня у нас в гостях, – Анна держала в руках бокал с шампанским, в своем дорогом бирюзовом платье от Роберто Кавалли с античной драпировкой она смотрелась как Кассандра, собиравшаяся прорицать. – Лучшие люди те, кто как никто другой понимает, что перемены назрели. И время требует новых идей и новых лидеров. Мои родители были учителями, но мой покойный муж родился в потомственной рабочей семье. И когда я переехала в Электрогорск, я поняла, что это прекрасный рабочий город. Но тогда он переживал трудные годы. И вот настало время все изменить. Нам… нам, всем вместе. Вернуть некогда гремевшему на всю страну рабочему городу его былую славу. И мы не одиноки в нашем стремлении. Сотни таких городов по стране только и ждут перемен. Последние выборы это наглядно показали. В принципе нам нужна партия, партия тех, кто работает, кто созидает, а не только болтает, не только просиживает штаны в офисах, в начальственных кабинетах и играет на бирже. И если бы они еще умели играть… если бы не проигрывали… Эти неудачники! Я не знаю как вам, но мне они надоели. За все эти годы они не сумели ничего сделать. Они ничего не достигли. Их некомпетентность, их алчность, их коррупция, их воровство уже достали. Так говорил мой муж. И его убили, – Анна Архипова выдержала красноречивую паузу. – Я его жена. Я лишь слабая женщина. И мне говорят – зачем вам это? Вы не Индира Ганди… Я не горланю на митингах. И не пустословлю в блогах. У меня нет никаких политических амбиций, кроме одной. Я хочу, чтобы наш рабочий город процветал. Чтобы сотни, тысячи других рабочих городов процветали. Чтобы у людей была работа, была вера в завтрашний день, чтобы люди имели хорошую медицину и современное образование. Моя единственная амбиция – это достойная жизнь каждому из тех, кто трудится и зарабатывает сам свой хлеб. И да сгинут воры и паразиты!