— Рэбел, ты почему не ушла домой?

Она ответила не сразу, и на секунду я решила, что случилось что-то ужасное. Что-то гораздо более ужасное, чем смерть Дэнвера и все, что за ней последовало. Но тут помощница взвилась с кресла и шагнула ко мне.

— Почему я не ушла? — гневно переспросила она. — Не ушла, потому что моя лучшая подруга неизвестно где и с ней явно что-то происходит, если она забила на работу.

— Я делаю для магазина не меньше тебя…

— К бесам магазин, Чарли! С ним все прекрасно, он работает как часы. Меня интересует, что не так с тобой? Ты пропадаешь куда-то, молчишь, получаешь подарки в красивых коробках. А в них не менее красивые платья! Сначала я решила, что у тебя появился мужчина, но счастливой ты при этом не выглядишь.

— А как я выгляжу? — огрызаюсь я.

— Как будто их с того света шлют! Как будто для тебя это пытка… — Рэбел осекается и оглядывает меня с головы до пят. — Хотя сейчас ты выглядишь так, будто вывалялась в канаве.

— Я была на кладбище, понятно? На могиле Дэна. Разговор закончен!

Я разворачиваюсь и иду в сторону стойки, но замираю от слов Рэбел:

— Заглядывал прим Лоран и сказал, что ты хочешь продать магазин.

— Что? — оборачиваюсь и едва не падаю, потому что забываю про бесовы каблуки. — Он не имел права говорить тебе об этом!

— Но сказал!

— Чарли Брайс, скажи мне правду! Что происходит?

— Хочешь знать правду? Мой муж занял десять миллионов крайтов и сгорел в автомобиле. И теперь эти деньги должна выплатить я!

Своего я добилась: она прижимает ладонь к груди, но не находит слов. Только ее раскосые глаза становятся совсем круглыми, а я уже жалею, что вспылила.

— Так что я сейчас в большой заднице, Рэбел. Очень большой.

— Расскажи мне все. — Она обретает дар речи.

— Это не твои проблемы.

— Для чего еще нужны друзья?

Она берет меня за руки и усаживает в кресло. Прикосновение Рэбел нежные и заботливые, поэтому я не выдерживаю. Чувствую, что пустота сожрет меня изнутри, и рассказываю все с самого начала. Про Дэна. Про головорезов. Про долг неизвестному альфе. Когда дохожу до Доминика и его условий, меня начинает потряхивать, а Рэбел восклицает:

— Вот мудак!

— Он мне помог.

— Да в задницу такую помощь! Это не помощь, это…

— Рабство. И я в него шагнула добровольно.

Мы молчим, но я понимаю, что мне уже все равно. По крайней мере этим вечером.

— Чарли, почему ты не пошла ко мне? У меня есть немного сбережений, я собирала на оплату колледжа для Лолы…

— Десять миллионов, Рэбел? — приподнимаю я бровь. Хотя от ее предложения на душе становится тепло, настолько, что хочется плакать.

— Мм, нет. Гораздо меньше.

— Тогда, о чем ты говоришь? Я бы не взяла у тебя ни крайта. Тем более что я не знаю, существует ли этот долг вообще. Сегодня они потребовали с меня столько, а в следующий раз вспомнят еще о чем-то.

— Полиция?

— Для них законы не писаны. Даже среди вервольфов.

— А для него писан? Для того, кто тебя якобы спас?

— Я не знаю, Рэбел. Знаю только, что слишком устала.

Я откидываю голову на спинку кресла и закрываю глаза, которые пощипывает от слез. Вздрагиваю от стука в двери магазина. Короткого, но мощного.

— Сколько времени?

— Начало девятого.

— Я забыла про встречу!

«До вечера», — сказал Доминик.

Рэбел открывает дверь, и главный альфа шагает в магазин. Взгляд у него такой, что едва давлю желание поджать под себя ноги. Потому что это взгляд зверя, который не сулит мне ничего хорошего.

На помощницу он не обращает внимания, смотрит только на меня.

— Ты не готова, Шарлин.

Ах да, Рэбел говорила что-то про красивое платье, сейчас я даже не злюсь, что подруга заглянула в одну из коробок. Но Доминику придется подождать, если он хочет, чтобы я хотя бы переоделась.

— Я готова, — поднимаюсь из кресла.

— Вы с ума сошли? — вклинивается Рэбел в этот короткий разговор. У них с Экротом настолько большая разница в росте, что она едва достает ему до груди, но при этом выглядит воинственно. — Чарли сейчас не в состоянии выполнять условия вашей сделки. Не сегодня. Она едва на ногах держится! Она только мужа потеряла, сегодня была на его могиле…

— Я знаю, где она была.

Значит, вервольфы мне не показались. Он знает про каждый мой шаг.

— Следишь за мной?

— Присматриваю за тем, что по нашему уговору принадлежит мне. Когда захочу и как захочу. Или ты передумала, Шарлин?

Я стискиваю зубы, качаю головой и иду к нему, но по пути меня перехватывает подруга.

— Чарли, это бесчеловечно.

— Он не человек, Рэбел, — говорю я. — Закрой, пожалуйста, магазин.

И выхожу следом за Домиником.

Сиденье в лимузине воспринимается уже как нечто привычное. И уезжать куда-то в ночь — тоже. Только к присутствию Доминика привыкнуть не получается. Когда он занимает соседнее место, я чувствую его всей кожей, хотя между нами полметра. Он не пытается меня лапать и вообще смотрит перед собой, напряженный и злой, но я все равно его чувствую. Что с ним не так? Или что не так со мной?

Я молчу. Знаю, я должна изображать его любовницу, но сегодня во мне не осталось сил ни на что. Даже на то, чтобы быть собой. Мне все равно, в какой отель мы едем: в «Кингтон» или в какой-нибудь другой, поэтому даже не смотрю на дорогу. Видимо зря, потому что, когда в окне мелькают знакомые огни Мантон-Бэй, я с запозданием осознаю, что на этот раз Доминик привез меня домой.

Туда, где мы будем совершенно одни.

В холле все как прежде, но вервольф, ничего не говоря, поднимается на второй этаж, а я шагаю следом. Это напоминает нашу первую встречу и вечер заключения сделки. И недели не прошло, у меня же чувство, что это случилось год назад. Разве что сегодня он на верхней площадке сворачивает не к кабинету, а направо и распахивает ближайшую дверь.

Это спальня.

Его спальня.

Мой взгляд притягивает королевских размеров кровать, она даже больше, чем в кингтонском люксе. Старинная, с массивными столбиками и резным изголовьем. Здесь Доминик изменил своей любви к зеленому: и покрывало, и тяжелые шторы, и обивка низкого диванчика в изножье кровати и кресла в углу винного цвета.

— Раздевайся, — приказывает он сразу, и я подчиняюсь. Сбрасываю туфли, стягиваю грязную одежду, безыскусно, рвано, не пытаясь вложить в собственные движения ни капли соблазнения.