Впрочем, даже если бы это было возможно по времени, то ряддругих обстоятельств, конечно, способен быстро вернуть нас с небес на землю.Всякий человек нуждается во внимании, заботе, понимании, поддержке. Странно ли,что он ревнует, если мы отдаем часть своего внимания или заботы кому-то иличему-то другому? Нет, это не странно. А потому, если мужчина беззаветно предансвоему делу, то ему вряд ли придется ожидать «погоды в доме», не может онрассчитывать и на то, что ему достанет сил и возможностей заняться полноценнымвоспитанием своего потомства.

Мейстер Экхарт однажды случайно встретил нищего иприветствовал его словами: «Доброе утро!» Нищий же ответил: «А какое утро недоброе?» Очевидно, этот нищий был просветленным, ибо каждое утро, несомненно,доброе, и каждый день — добрый день: и как бы мы друг друга ни приветствовали —«доброе утро», «добрый день» или «добрый вечер», — жизнь идет своим чередом,ровно, мирно и счастливо. В наше время, кажется, люди забыли о таком роде счастья.Они пытаются все оценивать исключительно с точки зрения добра и зла.

Дайсэцу Судзуки

Женщина, желающая быть «независимой», хорошо зарабатывающая,делающая блистательную карьеру, со своей стороны, обрекает себя на многие«женские несчастья». Ей, разумеется, хотелось бы опереться на своего мужчину,полагаться на него, быть «за ним, как за каменной стеной». Но как стена можетбыть за стеной? А она — «независимая» и «сильная» — сама оказывается стеной.Таким образом, получая в одном, мы неизбежно теряем в другом. Рассчитыватьздесь на взаимодополняемость не приходится;

Или возьмем другой пример, из области жизни интимной. Все —и мужчины, и женщины — мечтают о семейном счастье. Но семейное счастье —счастье тихое, основанное на человеческих, а не половых чувствах. Половыечувства проходящи, поскольку в основе их лежит биологическая потребность,которая, удовлетворившись, сходит на нет. С другой стороны, каждый из насхочет, чтобы его жизнь была полна новизны, страсти, сильных чувств. Но разве неповредят браку и семейному счастью подобные «наклонности»? И думать нечего —повредят!

Вот и получается, что нам все время приходится выбирать: илитихое семейное счастье с дружбой и взаимоуважением, или бурные страсти, кипениежизни, но никакой стабильности и уверенности в завтрашнем дне. Да и потом, гдевы видели «бурные страсти» без ноток трагедии, обреченности, «несбыточностисчастья»? Очевидно, что без этих «включений» никаких «бурных страстей» небудет, а ведь хочется… для «полного счастья».

В-четвертых, мы слишком быстро привыкаем к хорошему и намвсегда хочется того, чего нет. «Хорошо там, где нас нет!» — гласит народнаямудрость, объявляя тем самым, что рассчитывать на счастье нам не приходится.Почему так? Психический механизм, лежащий в основе этой «закавыки», достаточнопрост. Процесс привыкания — естественная биологическая функция.

Мы ко всему привыкаем — и к хорошему, и даже к плохому (хотяи медленнее, чем к хорошему). Если нечто постоянно, то для инстинктасамосохранения, определяющего наше поведение, это перестает быть интересным.Поскольку он нацелен на то, чтобы оберегать нас от всевозможных неприятностей,то позитивное, а тем более постоянное совершенно его не интересует. Ему бычто-нибудь «погорячее», «подраматичнее»!

Возьмем самый простой пример: если мы будем постоянно естьодно и то же — мы привыкнем к этому и оно нам осточертеет. И неважно, чтоименно мы едим — лососину или хлеб без масла, все равно осточертеет: «Опятьикра!» Только то хорошее, которое является редким и новым, будет восприниматьсянашей психикой на «ура».

Счастье в жизни слагается из отдельных крошечных частицмаленьких, быстро забывающихся даров, поцелуев и улыбок, дружелюбных взглядов,сердечных похвал и бесчисленных, бесконечно малых радостей и удовольствий,наслаждений и ощущений уюта.

Сэмюель Кольридж-Тэйлор

Помните эту знаменитую шутку из фильма «Иван Васильевичменяет профессию», выпущенного в советское время, когда единственным постояннымпродуктом была игра из баклажанов и морская капуста: «Икра красная, икрачерная… Икра заморская, баклажанная!» Страна над этой фразой, разумеется,ухахатывалась. Почему? Вот по этому, описанному только что психическомумеханизму.

По этому же механизму мы быстро привыкаем и к тому успеху,который прежде казался нам недостижимым. По этому же механизму мы привыкаем ктем благам, которые у нас образуются. А после того как мы привыкли — ни этотуспех, ни эти блага уже не радуют, нам хочется чего-то большего, чего у нас ещенет. Вот и получается, что нам всегда будет мало, всегда будет недостаточно…

Зарисовка из психотерапевтической практики: «Милый мои,хороший, ни о чем сам не догадывайся!»

В этой главе мы что-то зачастили с «мужскими» примерами,хотя на самом деле женщины страдают от иллюзии счастья не меньше, а может быть,даже и больше мужчин. С другой стороны, у мужчин содержание иллюзий счастьяотличаются большим разнообразием — тут иллюзия счастья может быть связана сожиданием всеобщего почета и уважения, финансовой состоятельности,профессионального успеха. С женщинами все одновременно и проще, и сложнее.Женщины мечтают о счастье с мужчиной и о счастье в семье.

Замечу попутно, что это два разных «счастья», которые,впрочем, женщина мечтает найти в одном флаконе, что, в сущности, и порождаетиллюзию. Из этого не следует делать вывод, что в браке мужчина — не мужчина,или что придется из этих двух «счастий» выбирать одно. Нет, дело в другом. Какправило, муки женщины на почве этой иллюзии начинаются в одной плоскости, азатем настойчиво перетягиваются вместе со всей ситуацией в другую.

Чем меньше мы уверены в себе, чем меньше мы соприкасаемся ссобой и миром, тем больше мы хотим контролировать.

Фредерик Пёрлз

Поясню свою мысль. Обычно женщина сначала влюбляется вмужчину — у нее состояние, характерное для флирта, увлечения, романа, причем совсеми присущими ингредиентами — страданиями и восторгами, взлетами и падениями.Потом, как только на этом поприще наметились какие-то ощутимые достижения,женщина начинает думать, как бы все это дело цементировать. То есть продумывает,как бы этого «оседланного жеребца» завести в «стойло».

Вот тут-то и возникает проблема! Он или не собирается встойло, и его не заманить туда ни под каким соусом, а это уже вполнедостаточный повод для душевных. терзаний. Или, что тоже встречается довольночасто, «жеребец», оказавшись в «стойле», вдруг становится не «жеребцом», а«мерином». Его вроде бы и заманивали, заманили, а тут — на тебе, приветожиданиям: продукт «третий сорт — не брак».

Яна изведала тяготы и того и другого варианта развитиясобытий. На момент ее появления в моем кабинете ей было уже 29, а личный опыт —сплошные трагедии, обернувшиеся чувствами тоски, безысходности и тотальногоодиночества. Яна всегда влюблялась в определенный «мужской тип»: роковой иненадежный, страстный и непостоянный, решительный, но безответственный. А ещеобязательно «писаный красавец», т.е. привыкший к тому, что все ему дается самособой или сходит с рук просто потому, что он такой «хороший».