заложена не естественная реакция на события, как он раньше считал, природная, а противоестественное выполнение команд, встроенной в нём программы. Меняешь программу и тело будет иначе реагировать, тело – просто механизм, подвёл он итог в конце рабочего дня, когда строй направился к дому. У себя в комнате он с огромным облегчением лёг на кровать и расслабил, наконец, шнуровку корсета. Только сейчас он почувствовал, как устал, его тело буквально всё дрожало от перенапряжения. Он пытался вспомнить прошедший день и не мог с точностью сказать, что же было сегодня. Невероятно, но наблюдение за собой практически отключило его от наблюдений за внешним миром. Он не знал, что было сегодня, как будто его сегодня не было, а весь день он существовал в автоматическом режиме, так, как по всей видимости ведут себя аппараты, только выполняя команды оператора. Да, но оператором самого себя он как раз и был…, как это возможно?

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

– Ты возомнил себя властителем всего

Ты не упрям – прямолинеен прост

Лишь в том что видишь ты – значение себе

А Я же призывал быть равным слову!

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Восьмой максимально расслабился и сконцентрировал своё внимание не на боли или своём теле, а на той образовавшейся пустоте вокруг него, в которой он находился, через некоторое время он практически полностью потерял ощущение своего тела, осталось только сознание. Оно просто безвольно и бездумно висело в пространстве, вокруг было тихо, темно и ничего не было, только пустота. Неожиданно его привлёк какой-то звук из колонного зала, там явно кто-то шёл, причём не один. Восьмой осторожно встал с кровати, но боли в спине не почувствовал, её не было, и тихо, не зажигая света, вышел в зал. Посередине зала двигались друг за другом исполинские фигуры метров по пятнадцать высотой, в таких же балахонах как у Георгия. Мимо прошёл последний и восьмой, выйдя из-за колонны, увидел их всех идущих друг за другом, все девять фигур. «Девять академиков, – промелькнуло в голове восьмого, – они направляются в чёрную пещеру к кристаллам». Восьмой, не скрываясь ни от кого, и не прячась, просто пошёл за ними. Фигуры академиков двигались очень быстро, восьмому пришлось буквально бежать, чтобы не отстать. Не открывая дверей, они прошли в пещеру насквозь, как будто были бестелесны. Восьмой приоткрыл дверь и осторожно проскользнул внутрь. Он увидел, как восемь первых фигур встали вокруг стола, а последний обогнул его, прошёл дальше и скрылся во тьме пещеры. Языки пламени снизу были сегодня не тёмно-красными, как в прошлый раз, а белыми, как будто огонь кто-то сильно снизу раздувал. Все стены в пещере очень ярко искрились отражённым светом огня, над вазой с кристаллами висел плотный шар из голубых молний, такой же какой был у восьмого в тот раз в груди. Неожиданно все восемь фигур начали издавать голосом в унисон какой-то звук, похожий на длинное «М», которое тянут с закрытым ртом. Восьмой почувствовал, что он непроизвольно тоже произносит этот звук и его голова гудит, как трансформатор и, если это сейчас не прекратится, то она просто разорвётся от напряжения. Он схватился руками за голову и хотел уже как-то попробовать выйти из пещеры, но ноги не слушались, его всего стало захватывать это звучание, оно уже неслось отовсюду, вся пещера наполнилась одним протяжным звуком, и вдруг, разом, всё погрузилось в кромешную темноту и молчание. Медленно-медленно голубой шар стал на глазах превращаться в Тор, всё расширяющегося и постепенно рассыпающегося на мириады бесконечно малых голубых точек, они начали разлетаться по всей пещере и восьмой оказался в космосе, заполненный бесконечным количеством звёзд или галактик, или вселенных, но их было бесконечно много.... Он стоял поражённый зрелищем, забыв обо всём и только внутри что-то пело, радовалось и ощущение безграничного счастья радости лилось отовсюду, заполняя собой пространство своим голубым светом.

Гонг разбудил восьмого, он открыл глаза и сразу сконцентрировал все своё внимание на позвоночнике, почувствовав боль, восьмой осторожно встал, одел комбинезон, затянул предусмотрительно корсет, вымылся и пошёл к кухне. Со звонком в зале в строю их осталось только двое. Восьмой с напарником прибежали к подъёму и только сейчас он увидел, что работа, оказывается, была практически закончена, оставалось не более тридцати метров до вершины, но их было всего двое. Они целый день затаскивали, впрягшись вдвоём в тележку, камни и песок наверх, складывая их вдоль дороги. Наконец, затащив наверх последнюю тележку перед самым закатом, груженную песком они упали прямо на камни без сил. Но, надо было ещё как-то вернуться домой, а сил уже ни у кого из них не было. Немного отдохнув, уже в темноте, поддерживая друг друга, они не побежали, а спотыкаясь и падая, с трудом побрели домой. Восьмой видел только, что он как тень, буквально потеряв ощущение пространства и времени, заставляет своё тело просто двигаться вперёд, одновременно наблюдая за ним со стороны, оставаясь одновременно как бы и снаружи от него и внутри. Он подавал команды ему для выполнения каждого движения: шаг, шаг, шаг…, а каждая часть тела, по отдельности, механически исполняло их.

Лёжа в горячей воде, у себя в комнате, восьмой думал о том, что сегодня, как и тогда зимой, он совсем не помнил, как очутился здесь, в какой-то момент на пути к пещере сознание его полностью отключилось. Можно передвигаться даже не осознавая этого…, через время и пространство, как-то же он пришёл сюда, хотя совсем не помнил, как ему это удалось. Был ли уже гонг или его не было, но полежав немного на кровати, восьмой, всё-таки заставил себя пойти выпить чаю. На подгибающихся и трясущихся ногах, опираясь о стену, он вышел в зал и побрёл к чайной, постояв немного и держась за дверь, прежде чем её открыть восьмой опять подумал, что надо бы было отдохнуть на кровати, а не тащиться сюда из последних сил. Наконец открыв дверь, он увидел стоящего у стола Георгия, тот по-видимому, ждал восьмого.

– Ты всё-таки дошёл, – Георгий с усмешкой наблюдал за мучениями восьмого, – ну, что ж похвально, правда я надеялся, что ты будешь в лучшей форме, чем сейчас…, но всё равно молодец. Ты даже забыл про корсет? – улыбаясь спросил Георгий.

Восьмой, шатаясь, подошёл к столу налил себе чаю и, обжигаясь, жадно выпил чашку, потом налил себе вторую и пошёл к стене, где стояла небольшая деревянная скамейка, сел с облегчением на неё вытянул ноги и закрыл глаза.

– Ты вчера был среди Девяти, должен признаться, что