Не успели спасти. Прибежали секунданты, лекарь появился — как из воздуха. Колдовали, пытались реанимировать — ничего не помогло. Сердце остановилось. И мне кажется не потому остановилось, что в теле осталось мало крови, а потому, что мозг вдруг осознал, что эту рану ни за что не излечить. И никогда теперь этот жеребец не будет прежним жеребцом. Теперь — только мерин.

И опять у меня никакого сожаления, никакой жалости к поверженному противнику. Только удовлетворение хорошо сделанной работой. И облегчение — все-таки я не снял маску, не нарушил своего правила. Хотя опять же — моего брата это не обмануло ни на миг.

Мне вытерли лицо, сменили рубаху, превратившуюся в красную революционную рубашенцию. Обтерли тело, и даже полили на спину из кувшина с теплой водой — я умылся, даже волосы промыл — слипшиеся от чужой крови они превратились в подобие прически ацтекских жрецов, вымачивающих свои патлы в крови несчастных жертв. В общем, принял более-менее приличный облик минут через двадцать после того, как разделался с чемпионом.

И стоило мне только закончить водные процедуры — появились секунданты оставшихся двух противников. Один из них, увешанный сразу пятью орденами и застегнутый наглухо в белый мундир (и это в жару-то!), строго спросил меня, стараясь не смотреть мне в глаза, в состоянии ли я участвовать в двух последующих дуэлях, и нет ли у меня желания перенести дуэли на другой день. Или извиниться перед своими соперниками, и на том исчерпать наш небольшой спор.

На эти речи я был вынужден ответить отказом, сообщив, что если каждый из моих соперников подойдет ко мне и принесет извинения за свою грубость и невоспитанность — так и быть, я их прощу. А если нет — тогда я изобью их до полусмерти, и глупцам не поможет ничего на свете. Ибо я зол и терпеть не могу проклятых невоспитанных хамов. И да — боя на мечах не будет. Как и обещал — драка на дубинках, так как с такими хамами благородный бой невозможен.

Ну что сказать…этим я отрезал себе путь назад. Теперь — только бой до победного конца.

Последующие два боя у меня слились в один. Я не изображал неумеху — почему бы провинциалу не владеть боем на дубинках? Я же свинопас! Или козопас? В общем — один попал под удар в первые пять секунд после выхода против меня — моя зачарованная дубина сломала ему руку. Спор закрыт.

Второй получил тычок кончиком дубины в солнечное сплетение, и от этого тычка нормально потерял сознание и свалился на плац, где и затих в позе эмбриона. Понимаю, неприятно, да. Но зачем мы меня обижали?

Эти двое остались живы. Ну а я обрел славу невероятно удачливого неумехи, которому благоволят боги.

Когда шли домой (в гостевой дом, имею в виду) — меня никто не прославлял, никто не радовался моим победам. Во-первых, побежденные были столичными жителями, так что сочувствие плебса и аристократии столицы было на их стороне. Может эти типы и были говнюками, но свое-то говно не воняет! А я — залетный непонятный придурок, который должен был лечь под ударами горожан. А я что сделал?

Во-вторых…впрочем — как и во-первых: какого черта боги благоволят такому придурку, как я? Ну посмотрите на него — мерзкая смазливая рожа, то ли мальчик, то ли девочка! Нельзя мужчине быть таким смазливым и таким мелким. И нельзя побеждать любимцев толпы. Она вам этого не простит.

Ну а мне было плевать — любит меня столица, или нет. Главное — я выжил, и сейчас иду в свой номер, предвкушая, как вдоволь напьюсь ледяного сока. Или даже пива — и это было бы очень недурно. Снять напряжение, слегка надраться — разве это преступление? А еще — залечь в постель, и Альдину под бок, пусть трудится. Мне всегда после стресса хотелось расслабиться с женщиной. Впрочем — мне всегда хотелось с женщиной, уж такой я уродился. Хотя умел себя держать в руках, на первую попавшуюся как голодный маньяк не бросался.

Кстати, когда уходил, невольно посмотрел на портшез императрицы и как следствие, поймал ее взгляд. Видимо я и посмотрел-то именно потому, что она пристально глядела на меня — есть такой эффект, человек чувствует взгляд. У меня, кстати, это чувство выработано по-максимуму. Специфика тайной службы. Ну так вот: императрица кивнула мне и многообещающе улыбнулась. А потом подмигнула. И я понял — мне не уйти. Заяц попался в силки!

* * *

— Господин Альгис Конто! — поднялся мне навстречу человек в форме городской стражи — Согласно повелению Его Величества Императора нами доставлена рабыня женского пола под имени Расина, коя злоумышляла против твоего здоровья и самой жизни! Сопроводительные документы прилагаются! На словах велено передать, что вы можете сделать с ней все, что захотите! Это ваша собственность, и это ваше право совершать с ней любые действия, которые сочтете нужным произвести! Доложил старший гран дворцовой стражи Зигмун Сфрай!

Ох уж этот суконный канцелярский язык… ох уж эти чиновничьи выверты! Ну какого пола еще может быть рабыня, если она РАБЫНЯ?! А не раб!

А я ошибся — не городская стража, все-таки дворцовая. Интересно, какие функции они несут во дворце, если для охраны применяется имперская гвардия. Похоже, что стража занимается преступлениями на территории дворцового комплекса, типа службы безопасности. Ну а гвардейцы — это телохранители и парады.

Впрочем — какая мне разница? Вот еще — я стану разбираться в хитросплетениях обязанностей стражи и гвардии! Не все ли равно?

— А чего она голая? Одеть не могли, что ли? И почему вся в синяках? — буркнул я, разглядывая девицу. На вид ей было лет шестнадцать, не больше — примерно как моей Альдине. Блондинка, волосы почти белые (крашеные?), глаза ярко, просто потрясающе голубые, будто светятся. Красивая. Правильные черты лица, тонкий нос без намека на курносость. Прическа мальчишеская, короткая — оно и понятно, при ее-то профессии. Когда ты жонглируешь кинжалами, да при этом еще умудряешься задирать ноги и демонстрировать на растяжке все свои скрытые и не очень скрытые прелести — слишком отросшие волосы будут мешать работе. Ну и кроме того — она же рабыня, а рабам длинные волосы носить нельзя. Так их между прочим и отслеживают, беглых рабов: увидели короткие волосы, глядь — а на шее нет рабского ошейника. Значит — или беглый, или только что освободился из рабства. Если освободился — предъяви документ на освобождение. Если документа нет — значит, все — беглый. В темную его, попытать, чтобы рассказал, от кого сбежал, и вернуть хозяину. Обычная практика. Потому обычно если раба не находят в ближайшие недели-месяц, можно с уверенностью сказать, что его уже никогда и не найдут. Волосы отрастут, и тогда поди ты, отличи его от свободного. А свободного хватать и сажать в каталажку за просто так — это уже безобразие, которое не поощряется городским начальством. Всему есть предел, и вызывать возмущение черни, и как следствие бунт — точно никому не захочется.

Фигура девицы — ну прямо-таки в моем вкусе! Небольшая ростом, можно даже сказать маленькая (ниже меня!), фигура настоящей спортсменки — ни грамма лишнего жира, плоский живот, небольшие крепкие груди с крупными сосками, мальчишеские ноги и подтянутая, круглая, вполне объемистая, но не слишком большая задница. И это все при тонкой талии танцовщицы. Крупных узловатых мышц, как у бодибилдерш — не имеется. И как ни странно — ноги относительно тела довольно-таки длинные.