Несколько минут ушло на то, чтобы аккуратно зажать устрицу в тиски. Затем Мехерио приоткрыла створки раковины ровно настолько, чтобы можно было просунуть в щель пинцет. Повернувшись к Коннорам, продавщица прошептала:

– Мы делаем это очень осторожно, потому что хорошая устрица может давать жемчуг семь лет. Наши жемчужины обычно одного из пяти цветов: голубые, зеленые, красновато-лиловые, сине-зеленые и золотистые. Лишь очень немногие – черные. В основном попадаются темно-зеленые.

Калеб затаил дыхание, глядя, как Мехерио вытаскивает из устрицы жемчужину. Он кинул взгляд на Аддисон и Тристана: те тоже замерли, прижав руки к груди. Не удержавшись, Калеб вынул мобильник и исподтишка сфотографировал жену и сына.

– Она черная! – воскликнул Тристан. – Черная!

– Не совсем, – уточнила Мехерио, поднося к свету зажатую пинцетом жемчужину. – Но почти.

Продавщица положила ее на лоскут бархата.

Странно, до чего эта жемчужина, вытащенная Калебом из лагуны, заворожила его и его близких. Мехерио, очевидно, привыкла к тому, что жемчужины оказывают на людей подобный эффект. Она продолжала негромко объяснять:

– Ценность жемчужины определяется по ее блеску и наличию или отсутствию дефектов.

Продавщица вынула линейку и измерила жемчужину.

– Большая. Около пятнадцати миллиметров.

Она обнажила в улыбке безупречные белые зубы.

– А можно ее потрогать? – спросила Аддисон.

– Конечно. Она ведь ваша. – Мехерио кинула взгляд на Калеба. – По крайней мере, я надеюсь, что вы ее купите.

Калеб наклонился, разглядывая жемчужину. Та переливалась всеми цветами радуги.

– Желаете забрать ее как есть? Или хотите, чтобы наш ювелир сделал из нее какое-нибудь украшение?

– Подвеску, – в один голос произнесли Аддисон и Калеб.

Их взгляды скрестились, на лицах вспыхнули улыбки. На несколько секунд обоим показалось, что между ними все просто идеально – именно так, как должно быть.

Эту женщину Калеб любил всем сердцем и не мог себе представить жизни без нее. Никого больше он не сможет полюбить так сильно.

Они предназначены друг для друга.

Он взял жену за руку, пальцы их сплелись.

– Ваш ювелир сможет сделать оправу для этой жемчужины?

Мехерио сказала:

– Идемте со мной. Вы сами выберете, во что ее оправить: в золото или серебро, а еще понаблюдаете, как наш ювелир изготовит оправу прямо при вас.

Калеб нащупал в кармане кредитную карту. Не важно, во сколько им обойдется все это. Такой опыт – бесценен.

Прижавшись к мужу, Аддисон смотрела, как работает ювелир. Калеб положил руку ей на живот, но через несколько секунд жена подвинула его руку чуть выше.

Он огляделся по сторонам, не решаясь прикоснуться на людях к ее груди. Рассмеявшись и зарывшись носом в шею Аддисон, Калеб поинтересовался:

– Ты точно не пила тот ром?

Она обернулась.

– Точно. – Помолчав, она добавила: – Спасибо тебе.

– За что?

– За это… За сегодня.

Ювелир протянул им оправленную жемчужину, превращенную в подвеску на длинной золотой цепочке, которую выбрала Аддисон.

Калеб поблагодарил его, отвел волосы с шеи жены и помог ей застегнуть цепочку. Аддисон с легкой улыбкой наблюдала за его действиями в зеркало перед собой.

Жемчужина легла в ложбинку между ее грудей, переливаясь всеми цветами радуги.

Все еще глядя на мужа в зеркало, Аддисон тихо произнесла:

– Спасибо. Она такая красивая.

Склонившись к уху жены и положив руки ей на плечи, Калеб прошептал:

– Ты достойна тысячи таких.

Он очень хотел ей это сказать.

Но Аддисон смотрела вдаль, словно думала о чем-то другом. Услышала ли она его?

– Сюда, мадам, – произнесла Мариша, сотрудница отеля. – Уверена, мы сможем что-нибудь подобрать для вас.

Когда она открыла дверь, Аддисон чуть не ослепла от сверкающих блесток. Дюжины длинных вечерних платьев висели на вешалках вдоль стен.

– Где вы все это взяли?

Мариша пожала плечами.

– Некоторые люди привозят сюда вечерние наряды, а после их тут оставляют. Одна наша постоянная гостья – дизайнер из Нью-Йорка. Она любезно прислала нам несколько платьев в подарок. Другая работала в дизайнерском бутике, который собрался закрываться. Они продали нам платья с огромной скидкой.

Аддисон улыбалась, словно ребенок в кондитерской.

– Это потрясающе! Значит, я могу примерить их, выбрать одно и заплатить за его прокат?

Мариша кивнула и указала на вешалку в углу:

– Эти платья уже выбраны другими гостями. Из остальных можете взять любое. Наряды рассортированы по размеру. Так что выберите те, что понравятся, и примерьте.

Аддисон, кивнув, подошла к вешалкам, отыскала наряды своего размера и взяла длинное, до пола, красное платье. Обычно она не носила этот цвет.

– Можно примерить это?

Мариша раздвинула фиолетовые бархатные шторы примерочной, противоположная стена которой вся была зеркальной.

– Вам нужна помощь?

Аддисон покачала головой.

В этот момент пейджер на поясе у Мариши пискнул. Она посмотрела на экран.

– Мне нужно уйти на пять минут. Надеюсь, вы сами тут справитесь.

Аддисон улыбнулась:

– Конечно. Уверена, за пять минут я отсюда никуда не денусь.

Она задернула шторы, разделась и взяла в руки красное платье. Оно оказалось довольно тяжелым из-за нашитых на нем блесток. Держалось оно на тоненьких бретельках – придется подбирать под него соответствующее белье.

Надев платье, Аддисон увидела, что оно застегивается на молнию сбоку. Оказалось, в этом-то вся и проблема. Молния не сходилась, а платье слишком сильно облегало фигуру – был заметен увеличившийся живот. К тому же, красный цвет не подходил к тону ее кожи.

Нужно подыскать себе другой наряд, на размер больше.

Снова надев свой сарафан, Аддисон прямо босиком вышла из примерочной. На этот раз она остановилась на серебристом платье с притягивающим взгляд большим вырезом на спине, оформленном драпировкой.

К большому облечению Аддисон, на этом наряде молния легко застегнулась. Он был хоть и облегающим, но за счет того, что размер был больше, это платье лишь подчеркивало ее грудь и бедра, не привлекая внимания к животу. Из-за тонких бретелек и открытой спины придется обойтись без бюстгальтера.

– О, миссис Коннор! Какое красивое платье!