Ее больше не волновало, что с ней делают, каким наказаниям подвергают. Вместе с апатией пришла свобода и, как следствие, облегчение. Ее мучители больше не имели над ней власти. С годами Жанна изменилась еще больше, становясь сильнее тех, кто считал себя хозяевами ее судьбы.

К тому же она начала понимать, что прошлого не изменишь. Оно такое, какое есть, и ничего тут не поделаешь. И все же с каждым вздохом, каждым ударом сердца ей хотелось, чтобы оно было другим.

Между тем дом просыпался, наполняясь обыденными звуками, означавшими начало нового дня. По коридорам сновали горничные, хлопали двери, слышались голоса. Жизнь шла своим чередом, но Жанна чувствовала себя сторонним наблюдателем. Слишком долго она не была частью этого мира.

Встав с постели, она подошла к умывальнику и с удивлением обнаружила, что вода теплая. Очевидно, пока она спала, в комнате побывала горничная. Когда-то подобная ситуация повергла бы Жанну в шок, но это время давно прошло. Ее больше не волновали такие суетные вещи, как сплетни домашней челяди. Иначе она убралась бы из этого дома еще накануне вечером, как только увидела Ласситера. Вряд ли престарелый дворецкий станет хранить молчание. Даже самые преданные слуги не прочь поболтать.

Она не настолько глупа, чтобы тешить себя иллюзией, будто прислуга пребывает в неведении относительно событий прошлой ночи.

Открыв саквояж, она вытащила одно из платьев и тщательно разгладила его руками. Одевание заняло больше времени, чем обычно. Каждый раз, когда очередной предмет одежды касался ее кожи, Жанна застывала на месте, вспоминая прикосновения Дугласа. Вдевая руки в рукава, застегивая лиф, поправляя ворот, она вспоминала его поцелуи и ласки.

Застегнув воротничок, она сообразила, что кое-что отсутствует.

Пропал медальон, который она не снимала с момента возвращения в Волан. Как она могла забыть медальон своей матери?

Жанна дважды обшарила саквояж, который Дуглас принес в ее комнату, пока окончательно не убедилась, что медальона там нет.

Она потеряла последнюю вещицу, оставшуюся от ее прежней жизни.

Возможно, это предзнаменование.

Дуглас злился на себя. Что, к дьяволу, он натворил?

Переспал с женщиной, которую презирает. Целовал ее с такой нежностью, словно она заслуживает уважения. Неужели похоть совсем лишила его разума? Очевидно, да.

Прошлой ночью Дуглас долго расхаживал по комнате, думая о Жанне. Он чуть не протер дорожку на ковре, прежде чем проиграл схватку с самим собой и оказался у дверей комнаты для гостей.

Интересно, что он скажет Ласситеру, если тот в курсе его ночных похождений?

Дуглас вошел в библиотеку и закрыл за собой дверь, остро сознавая, что женщина, которую он ненавидел в течение десяти лет, спит этажом выше.

Не успела Жанна войти в его дом, как он возжелал ее.

Она сидела на диване, бледная и усталая. Но ему не хотелось ее упрекать. Не хотелось мстить за Маргарет. Не хотелось наказывать. Он думал лишь о том, что прелестная девушка, которую он любил когда-то, превратилась в роскошную женщину.

Прошлая ночь доказала, что он воск в ее руках.

Она должна уйти. Немедленно. Прежде чем похоть снова возьмет над ним верх. Похоть и любопытство.

«Я разгневала моего отца».

Жанна произнесла это ровным тоном, не напрашиваясь на жалость. Прямая и высокая, она стояла перед ним, прижимая к груди простыню. И все же ее спокойствие было притворным. Жанна всегда отличалась силой духа, которой он не встречал у других женщин.

Дуглас потер переносицу, морщась от головной боли.

Ночь была долгой. Лишь под утро он забылся сном и проснулся, обнимая Жанну, охваченный воспоминаниями о Париже.

Он помнил их первый поцелуй, помнил, как они впервые занимались любовью, помнил ее смех. Жанна приносила книги из библиотеки своего отца, они читали их вслух и спорили по философским вопросам. Дуглас не мог дождаться, пока расскажет ей все, что случилось с ним за день. Он стоял под ее окнами, ожидая условного сигнала, чтобы встретиться с ней у входа в сад.

Физически они были также созвучны друг другу, как и духовно. Прошлой ночью каждая клеточка его тела отзывалась на прикосновения Жанны. Его пронзила дрожь, когда она провела пальцем по его руке, от плеча до локтя.

А когда он вошел в нее, это было подобно возвращению домой. Дуглас ощутил такое блаженство, что не на шутку встревожился.

Почему, черт побери, он не может изгнать Жанну дю Маршан из своих мыслей? И из своей жизни, если уж на то пошло?

Потому что он пригласил ее к себе в дом, предложив работу, переспал с ней, касался ее, не ведая никаких ограничений, и даже сейчас воспроизводит в уме те минуты, когда они сливались в объятиях, уносясь к вершинам наслаждения.

Дуглас нахмурился, досадуя на собственную глупость.

Остановившись перед камином, он устремил взгляд на портрет Маргарет, висевший над каминной полкой. Девочка была изображена не в традиционной позе, как это принято, а на природе, в месте, которое они называли холмом Изабель. За ее спиной виднелась величественная крепость Гилмур, наследственное владение Макреев.

Некоторые из его родственников считали, что Маргарет похожа на него, другие утверждали, что она пошла в его бабушку, Мойру. Сам же Дуглас, глядя на дочь, с ее черными волосами и блестящими голубыми глазами, узнавал в ней черты своей матери, Летиции.

Но по характеру она была такой же живой и любознательной, как Жанна. Что же произошло с девушкой, которую он знал?

«Они сочли нужным преподать мне некоторые уроки».

Дуглас тряхнул головой, отгоняя мысли о Жанне, и сосредоточился на портрете дочери.

Маргарет была смыслом его жизни с того момента, как он ее спас. Дуглас целиком посвятил себя воспитанию дочери. Он даже построил дом в привилегированном районе Эдинбурга, чтобы представить ее обществу как единственную наследницу своего состояния.

Чтобы девочку не сочли незаконнорожденной, Дуглас распустил слухи о своем вдовстве. Даже слуги полагали, что он скорбит по своей покойной жене.

Его отношения с женщинами, носившие случайный характер, постепенно сошли на нет. Он не хотел, чтобы его поведение наложило отпечаток на будущее Маргарет.

Однако в последнее время Дуглас начал подумывать о браке. Настолько серьезно, что посетил несколько приемов в недавно построенном здании городской ассамблеи. Его требования к будущей жене были на удивление просты: главное, чтобы ее полюбила Маргарет.

Одиночество — вот единственная причина того, что он так пылко отреагировал на появление Жанны. У него слишком давно не было женщины.

Дуглас подошел к письменному столу, опустился в кожаное кресло и предался размышлениям о прошлой ночи.

Занимаясь любовью, Жанна, прикусив губу, выгибалась всем телом.