Инга послушно подвинулась к стене, прижалась спиной к мягкому ковру и скрестила ноги по-турецки. Павел Петров сел напротив, точно так же скрестив ноги в синих шароварах. Поднос разместился по центру кровати. Склонив голову набок, Инга молча наблюдала, как ее муж аккуратно наливает сливки в обе чашки и размешивает сахар серебряными ложечками. Каждое его движение было спокойным и даже немного торжественным. Потянувшись к тумбочке, он отыскал среди хаоса книг и журналов крошечный пульт от музыкального проигрывателя.

Теперь в комнате звучала музыка.

Не возникало даже тени сомнения в том, что в прошлом Инга очень любила эту музыку. Наверное, это был самый ее любимый диск.

Среди множества других она выбрала именно этот, и теперь каждое утро они пили кофе в постели под звуки ирландского рожка.

– Скажи, что я хороший муж, – улыбнулся Павел Петров, протягивая ей чашку с кофе.

– Ты хороший муж, – согласилась Инга и улыбнулась в ответ.

– Скажи, что я замечательный муж. Самый лучший на свете.

– Ага. Можно подумать, что у меня было сто тысяч мужей и мне есть, с чем сравнивать. У меня было сто тысяч мужей?

– Не было. Но теоретически?

– Теоретически… – Инга отпила глоток кофе. – О да! Самый лучший на свете…

– Ты сейчас о кофе? Или о муже?

– И о том, и о другом. Вы неразделимы.

– Как спалось?

– Замечательно.

– Без снов?

– Без снов.

За две недели с момента возвращения домой Инга на самом деле ни разу не видела снов. Ни плохих, ни хороших. Она засыпала поздно вечером и просыпалась утром, не ощущая периода сна, словно это состояние длилось не больше секунды. Она ни разу не проснулась среди ночи, и у нее даже не было возможности узнать, храпит ли ее муж по ночам. На каком боку он спит чаще, обнимает ли он ее во сне, выглядит ли он незащищенным, как выглядят обычно большинство людей, пребывающих в состоянии абсолютной расслабленности.

Возможно, причиной тому были лекарственные препараты, которые она принимала три раза в день. Пентотала и амитал натрия, как велел доктор Истомин. Строго по инструкции.

Первое время она ужасно боялась проснуться среди ночи. В незнакомой спальне, рядом с незнакомым мужчиной. Боялась периода осознания, несмотря на его короткую протяженность. Она засыпала с этим страхом и вскоре после пробуждения ощущала облегчение от того, что ничего такого с ней не случилось. Что за окном – утро, что в комнате светло, а из кухни доносится привычный запах кофе.

Теперь, по прошествии четырнадцати дней, этот страх отступил, как отступает боль под натиском лекарства.

Павел Петров, ее муж, умел прекрасно справляться со всеми ее страхами. Он был настоящим укротителем страхов, профессиональным и неподражаемым дрессировщиком страхов своей жены. Он умел побороть даже те ее страхи, о которых она никогда ему не говорила, о которых и сама имела весьма смутное, интуитивное представление. И как только ему это удавалось?

– Ты храпишь во сне? – поинтересовалась Инга, пытаясь отвлечься от своих странных мыслей.

– Хороший вопрос, – усмехнулся Павел. – Это тест на совместимость?

– Мне просто интересно. Знаешь, любая жена, по идее, должна знать такие вещи. Храпит ли ее муж во сне, закидывает ли он на нее ноги и руки… Ну, и все такое прочее. А я про тебя не знаю.

– Не помнишь, – зачем-то уточнил Павел Петров. Как будто это было не одно и то же.

– Не помню, – согласилась все-таки Инга. – Так ты храпишь?

– Конечно, храплю. И непременно закидываю на тебя ноги. И руки. И все части тела. И все такое… прочее. Как полагается, в общем. Так что не переживай, я абсолютно нормальный.

– Ужас какой. И как это я тебя терплю, не знаешь?

– Понятия не имею. Я ведь сплю в это время.

– Но я никогда не жаловалась на твое поведение? Не пыталась выгнать тебя спать в кабинет?

– Никогда не жаловалась. И не пыталась меня выгнать.

– У меня ангельское терпение.

– У тебя ангельское – все. И терпение тоже.

– У нас сегодня какие планы?

Павел Петров некоторое время молчал. Сосредоточенно отхлебнул глоток кофе из своей чашки, как будто не слышал ее вопроса.

Инга тоже молчала и терпеливо ждала. Хотя сразу почувствовала, что в этот день планы у них будут немного не такие, как в четырнадцать предыдущих.

Две недели ее пребывания дома прошли почти незаметно. Очень тихо и спокойно, без суеты. Все это время Павел был рядом практически каждую минуту, окутывая ее облаком ненавязчивого и крайне необходимого внимания. Его постоянное присутствие не раздражало, скорее наоборот, придавало ощущение реальности окружающего мира. Он было связующим звеном. С той самой минуты, когда он взял ее за руку и вывел из здания больницы, она поняла, что теперь ей можно окончательно расслабиться. Появление мужа было неожиданным и самым последним сюрпризом на новом этапе жизни. Больше сюрпризов не будет.

Жесткость его ладони и та уверенность, с которой он держал ее за руку, не позволяли усомниться в этом. Вместе с теплом его ладони сквозь кожу поступали в мозг невидимые импульсы, подавляющие сомнения. Она не узнала его, когда увидела. Она не смогла вспомнить его потом, позже. Но все же ощущение абсолютного спокойствия было таким полным, таким всеобъемлющим, что можно было бы и не открывать соответствующую страницу в паспорте. Ту самую страницу, на которой стоял прямоугольный штамп о регистрации брака.

Она все же открыла ее. И обнаружила этот самый штамп трехгодичной давности. Странно, раньше ей почему-то это даже не пришло в голову. Она целые сутки пялилась на свою фотографию, занимаясь глупейшими попытками идентификации собственной личности, и даже не подумала перевернуть несколько страниц, чтобы узнать о себе такую интересную подробность.

Прямоугольный штамп подтверждал право Павла Петрова держать ее за руку и вести за собой по темным коридорам больницы к свету. Выйдя на свет, Инга сощурилась и подумала вдруг: ей есть, что скрывать от своего незнакомого мужа.

Эта мысль не вызвала в душе никаких чувств. Она просто констатировала факт, но размышлять над этим фактом было невозможно. Прошлое оставалось недоступным – в нем хранился код, расшифровывающий события из настоящего. До тех пор, пока этот код был ей недоступен, оставалась недоступной и оценка поступков, и анализ причин, которые к ним привели.

Инга просто решила, что не будет об этом думать. И была почти уверена в том, что у нее получится. А со временем найдется ответ на тысячу вопросов, которые сейчас кажутся неразрешимыми. Возможно, на всю тысячу вопросов этот ответ будет один-единственный. Скорее всего, так и случится, а пока у нее есть время для того, чтобы адаптироваться в окружающем мире.