Мы пролезли через щель в парапете и спустились по каменным ступеням, обнимающим основание моста, арка которого взмывала высоко над нами. Словами не передать, царивший тут запах сырости и гнили. Мы вышли на мощеный переулок, бегущий вдоль набережной. За спинами остались мрачные громады складов. Ржавый фонарь стоял у самой реки, похожий на засохшее дерево. Тусклый абрикосово-розовый шар света мерцал в лампе, не освещая ничего кроме узенькой лестницы, ведущей вниз к воде. С наступлением темноты от реки стал подниматься жиденький туман.

— Будь аккуратнее — не хочу ее напугать, — прошептал Локвуд.

Мы спустились. Отсюда виднелся северный берег — переломанная змейка огоньков на фоне беспорядочных серых шпилей. Вода отпрянула назад, изрядно оголив грязное дно.

Тишина.

Локвуд подтолкнул меня, указывая куда-то. Вдалеке оранжевый свет фонаря прыгал совсем рядом с землей. Его отражение металось по мокрой гальке, освещая траву, обломки дерева и пластмассы, бутылки, гниющие в иле вещи. Рядом медленно двигалась сутулая фигура, старательно избегая попадать под отблески света. Она методично время от времени капалась в каком-нибудь мусоре. В одной руке у нее был мешок, волочившейся за ней, и оставляющий прерывистую борозду в слизи. У меня сразу возникла ассоциация с улиткой-мутантом со дна Темзы, кто знает, что там водится….

— Это и есть Фло? — поморщилась я.

Локвуд не ответил, а продолжил спуск вниз. Я следовала за ним. Ботинки захлюпали по влажной жиже. Локвуд был уже на последней ступени, но остановился.

— Эй, Фло! — крикнул он.

Фигура замерла. Я скорее почувствовала, нежели увидела, бледное лицо, глядящее на нас издалека.

— Фло!

— А что если она и есть? Я не делаю ничего плохого.

Голос звучал глухо, и неразборчиво, нужно было подойти, но Локвуд сохранял осторожность.

— Фло! Это Локвуд

Молчание. Фигура резко выпрямилась, будто собирается бежать.

— Ты? — воскликнул слабый, неприветливый голос. — Какого хрена тебе надо?

— Прекрасно! Она в хорошем настроении, — пробормотал Локвуд, откашливаясь. — Разговор есть!

Человек приглядывался к нам. Раздавалось лишь тихое хлюпанье вдоль берега.

— Я занята! Проваливайте!

— У меня лакрица!

— Подкуп? Гони деньги! — выжидающее молчание, голова у фигуры склонилась на бок. — Что за лакрица?

— Подойди и посмотри!

Фло двинулась к нам через это зловонное болото. Точная ведьма из детских кошмаров.

— А если бы она была в плохом настроении? — спросила я.

— Лучше не думать об этом, — усмехнулся Локвуд. — Она понравится тебе. Только много не болтай и сохраняй дистанцию.

Фло неуклюже приблизилась, освещая себе путь фонариком. Я увидела бледную, грязную руку и кончик рваной, соломенной шляпы. Резиновые сапоги чавкали по грязи и гальке. Внезапный поток проклятий, мешок дернулся и приземлился на камнях. Фло встала под ступеньками и подняла на нас голову. В блеклом свете я наконец-то четко ее рассмотрела.

С прямой спиной она была на полголовы выше меня. Ее телосложение не угадывалось под хламидой одежды: невыразимо грязный, синий жакет до колен с темными от ила и влаги полами, перепачканная рубашка, бесформенная кофта, заправленная в выцветшие джинсы. Она либо была обладательницей самых больших ног, какие я когда-либо видела, либо самых больших резиновых сапог, а, может, и того и другого сразу. Толстый слой речной грязи покрывал ее обувь, а вокруг носов булькали пузыри. Талия была перевязана веревкой, в складках жакета что-то висело, возможно, рапира или какой-нибудь клинок, что еще более незаконно, чем торговля артефактами — только агентам разрешено носить такое оружие.

С ее хромой походкой я бы сказала, что ей пора на пенсию. Когда она откинула шляпу, у меня чуть рот не открылся от удивления. Подросток. Хотя благодаря немытым, жестким волосам и грязи, запекшейся у ярко-голубых глаз, она смахивала на рядового лондонского бродягу. У нее было круглое лицо, розовые щеки и широкий, презрительно-изогнутый рот. Она заприметила меня с первого взгляда, но сосредоточила внимание на Локвуде.

— Ну, ты совсем не изменился, — сказала она. — Такой же мальчик-одуванчик.

— Привет, Фло, — усмехнулся Локвуд. — Сколько лет, сколько зим.

— Ага. А ты так и не можешь позволить себе костюм по размеру. Не наклоняйся в этих брюках, а то сраму не оберешься. Я думала, что понятно объяснила, что б ты не показывался здесь снова?

— Ох, память у меня девичья…. я говорил про лакрицу?

— Это ничего не меняет. Давай сюда, — она цапнула бумажный пакет, похожей на коготь рукой, и неприлично присев, засунула его куда-то под жакет. — А это что за девица?

— Люси Карлаил. Моя коллега, — сказал Локвуд. — Никакого отношения к ДЕПРИК или к полиции, или к "Ротвелу". Она независимый оперативник, работает со мной, и я доверяю ей свою жизнь. Люси, это Фло.

— Привет, Фло, — поздоровалась я.

— Для тебя Флоренция Боннар, — надменно произнесла девушка. — У тебя водились и пошикарнее, Локвуд.

— Простите, — моргнула я с негодованием. — Я профессиональный агент! Что значит "пошикарнее"…?

— Слушай, Фло, знаю, ты занята, — мягко перебил Локвуд голосом, которым пользовался для раздражительных клиентов и гневных кредиторов, его улыбка, способна была затмить солнце. — Извини за беспокойство, но нам нужна твоя помощь. Лишь чуток информации. Совершено преступление, ранен ребенок. У нас есть описание реликтового торговца, но мы не знаем, где его искать.

— Не лыбься так, — ее голубые глаза сощурились. — У этого торговца есть имя?

— Джек Карвер.

— Прости. Мы не стучим на своих. Так и выживаем, — холодный ветер с реки перебирал спутанные волосы Кости-Фло.

— Ну, об этом я слышал, — сказал Локвуд, — но думал, что в условиях жесткой конкуренции вы стучите даже на своих бабушек, а друг друга сдаете за пенни.

— Чего не сделаешь, ради собственного здоровья, — пожала плечами девушка. — А я не хочу, чтобы меня с приливом вынесло на берег. До свидания.

— Я же дал тебе лакрицу.

— Этого недостаточно.

— Она боится, — шепнула я. — Пошли.

— Чего? — лицо девушки вдруг вытянулось.

— Люси, это не умно….

Однако с меня хватило. Кости-Фло бесила меня, и больше я не собиралась скрывать сей факт от нее. Иногда вежливость лишь раззадоривает.

— Да ладно! — хмыкнула я. — Пусть и дальше барахтается в грязи, пока мы выслеживаем парня, разбившего голову ребенка и ограбившего могилу, и у которого сейчас жуткий артефакт, угрожающий всему Лондону. Каждый должен заниматься своими обязанностями. Идем же.