Генерал Вадим Кирпиченко пишет, что, став председателем КГБ во время перестройки, Чебриков потерял уверенность, из прежнего спокойного человека превратился в раздраженного и вспыльчивого. Освоить разведывательную информацию не мог, не в состоянии был и осмыслить международную обстановку.

Я спросил Егора Кузьмича Лигачева, какое впечатление производил Чебриков на товарищей по политбюро. Говорят, что председатель КГБ выглядел угрюмым, мрачным человеком. Это соответствует действительности?

— Ну что поделаешь, характер такой. Он был немного замкнутый, на первый взгляд несколько суровый, но спокойный, надежный человек, и мы все ему верили. Он в рот Горбачеву не смотрел. Он один из немногих, кто мог и возразить с должным тактом, попытаться убедить и провести свою линию.

— А к вам председатель КГБ заходил? Или только к генеральному секретарю?

— Я даже у них в КГБ был однажды по какому-то поводу. Но и он заходил получить поддержку по тому или иному поводу, проинформировать. А вообще-то в этих спецорганах у меня особой потребности не было. Они выходили на первого человека — такой порядок был.

— Материалы о положении в стране они вам давали?

— Безусловно. Мы получали информацию по одному и тому же вопросу от разных ведомств — от КГБ, ГРУ, МИД, ТАСС. Недостатка в информации не было. У нас была возможность сравнить, сопоставить. У меня обычно полтора-два часа уходило на изучение документов. Но было много такой информации, что невооруженным взглядом видно: хотят ублажить первое лицо или первых лиц, а не дать достоверную информацию.

— Когда вы сравнивали информацию КГБ с тем, что знали сами, какое у вас было впечатление? В органах лучше понимали, что происходит в стране?

— Нет, нового они ничего не открывали. Хотя бывали аналитические справки. Скажем, по ситуации с преступностью. Достаточно грамотные, квалифицированные документы получались.

— А генеральному давали значительно больше информации?

— Думаю, да. Хотя какой именно, я не знаю. Я не вмешивался в это дело. Ну, он получал информацию о деятельности отдельных посольств. Зачем мне это? А ему нужно: международный отдел напрямую на него выходил.

— А когда вы в период отпуска генерального секретаря его замещали, вы получали эту информацию? Или она все равно ему шла?

— Ему шла. Я не получал. Дороги расходятся…

В стране полным ходом шла перестройка, рушились все идеологические догмы, и в этот момент, в сентябре 1987 года, председатель КГБ Чебриков выступил с большим докладом на торжественном собрании, посвященном 110-летию со дня рождения Феликса Дзержинского. Что же он говорил?

«Одним из главных объектов подрывной деятельности спецслужб империалистических государств остается морально-политический потенциал нашего общества, мировоззрение советского человека…

Специальные службы империализма пытаются нащупать новые лазейки для проникновения в наше общество, оказывают целенаправленное и дифференцированное воздействие на различные группы населения СССР с целью навязать советским людям буржуазное понимание демократии, вывести процесс повышения социально-политической активности трудящихся из-под влияния партии, расколоть монолитное единство партии и народа, насадить политический и идеологический плюрализм…

Под прицелом империалистических спецслужб находятся все слои населения нашей страны… Наши противники пытаются столкнуть отдельных представителей художественной интеллигенции на позиции критиканства, демагогии и нигилизма, очернения некоторых этапов исторического развития нашего общества…»

Чебриков словно повторял старую, сохранившуюся от Андропова речь, которую в его секретариате чуть обновили и подредактировали. Его путь явно расходился с горбачевским, и это становилось очевидным.

На одном заседании политбюро вдруг зашел разговор о том, что телевидение и пресса идут «не туда». Чебриков охотно поддержа тему.

Вот отрывок из стенограммы.

«Чебриков. Сейчас по телевидению есть одна очень популярная передача — „Двенадцатый этаж“. В ней идет перепалка между молодежью и старшими поколениями. Причем, как правило, старшее поколение выглядит довольно бледно, не может дать соответствующего отпора вызывающе ведущим себя молодым интеллектуалам.

Рыжков. На мой взгляд, это опасная передача.

Чебриков. Таким вещам надо давать отпор. Я не за то, чтобы писались оды в честь прошлого или настоящего, но если мы выпустим из-под контроля литературный процесс, то получится, что за 70 лет Советской власти у нас не было ни одного светлого дня…»

Тогдашний секретарь ЦК Вадим Андреевич Медведев пишет, что выступления Чебрикова были выдержаны в обычном для руководителя КГБ стиле, который впоследствии унаследовал и Крючков, — говорить о внутренних проблемах страны через критику «замыслов нашего идеологического противника».

Член политбюро Александр Яковлев вспоминает, что в те годы он много спорил с Чебриковым: «Чебриков — спокойный, рассудительный человек, фронтовик, не очень речист, но говорил всегда по делу. Отношения у меня с ним были сложные. В личном плане — уважительные, но в характеристике диссидентского движения, его мотивов и действий мы расходились».

Горбачев попросил их объясниться. Яковлев и Чебриков встретились на конспиративной квартире КГБ и сидели до четырех утра. Яковлев говорил, что надо прекратить политические преследования — иначе демократические преобразования невозможны. Чебриков напирал на то, что есть люди, получающие от иностранных спецслужб деньги на антисоветскую деятельность.

«Из его рассуждений, — пишет Яковлев, — я уловил, хотя Виктор Михайлович и не называл фамилий, что немало людей из агентуры КГБ внедрено в демократическое движение. Единственное, что я узнал в конкретном плане, так это историю создания общества „Память“ и задачи, которые ставились перед этим обществом…»

Происки врага Чебриков видел во всем.

После аварии в Чернобыле он отправил в ЦК записку:

«Правительства США, Англии и ФРГ выразили сочувствие в связи с аварией и предложили свою помощь в ликвидации ее последствий… Вместе с тем со стороны прежде всего США просматривается стремление использовать случившееся в пропагандистских целях. Американские СМИ подчеркивают, что авария на Чернобыльской АЭС является одной из крупнейших в истории атомной энергетики, что ее масштабы во много раз превышают ущерб от аварии на АЭС „Тримайлз айлэнд“ в США в 1978 году, что заражены радиацией значительные площади зернопроизводящих районов Украины и бассейн реки Днепр.

На том основании, что наши реакторы, как правило, не защищены бетонными куполами, распространяется инсинуация, что советская атомная энергетика не учитывает последствий возможных аварий и опирается на низкую техническую базу. В западной пропаганде муссируются утверждения о якобы больших человеческих жертвах в результате аварии…

Комитетом государственной безопасности принимаются меры по контролю за поведением иностранных дипломатов и корреспондентов, ограничению возможности сбора ими информации об аварии на ЧАЭС и срыву попыток использовать ее для раздувания антисоветской пропагандистской кампании на Западе».