— Это для отдела нестандартных конструкций, — ломким от озноба голосом пояснил Мосин.

— И когда ты все успеваешь? — хмыкнул начальник.

— Стараюсь…

— А через забор зачем лазил?

На секунду Мосин перестал дрожать.

— Точку искал.

— Какую точку? — переспросил начальник. — Пивную?

— Для съемки точку… ракурс…

Начальник наконец бросил снимки на место и повернулся к Мосину.

— Ты в следующий раз точку для съемки в учреждении ищи. В учреждении, а не за забором, понял? Такие вот «мамочки».

Закрыв за ним дверь, Мосин без сил рухнул на табурет. Какой ужас! Куда он сунулся!.. И, главное, где — под боком, за стеной, в двух шагах!.. Что ж это такое делается!.. Перед глазами парило далекое невероятное здание, похожее на связку цветных коробчатых змеев.

— Тоха! Это Григ, — невнятно произнес сзади чей-то голос.

— А?! — Мосин как ошпаренный вскочил с табуретки.

Кроме него, в лаборатории никого не было.

— Ты Дениса не видел?

Сергей по наитию сунул руку в задний карман джинсов и извлек сигаретообразную палочку, которую выменял на зажигалку у Тохи. «Фильтр» ее теперь тлел слабым синим свечением.

— Не видел я его! — прохрипел Мосин.

— А что это у тебя с голосом? — полюбопытствовала палочка.

— Простыл! — сказал Мосин и нервно хихикнул.

Многочисленные фото на стенах мосинской комнаты охватывали весь путь его становления как фотографа и как личности: Мосин на пляже, Мосин с «Никоном», Мосин-волейболист, Мосин, пьющий из горлышка шампанское, Мосин, беседующий с Жанной Бичевской, Мосин в обнимку с Лоллобриджидой (монтаж). Апофеозом всего была фотография ощерившегося тигра, глаза которого при печати были заменены глазами бывшей невесты Мосина. А из тигриной пасти, небрежно облокотясь о левый клык, выглядывал сам Мосин.

Хозяин комнаты ничком лежал на диване, положив подбородок на кулак. Лицо его было угрюмо.

«Иной мир»… Такими категориями Сергею еще мыслить не приходилось. Но от фактов никуда не денешься: за стеной был именно иной мир, может быть, даже другая планета. Хотя какая там другая планета: снимают кино, разговаривают по-русски… А стена? Что ж она, сразу на двух планетах существует? Нет, вне всякого сомнения, это Земля, но… какая-то другая. Что ж их, несколько, что ли?

Окончательно запутавшись, Мосин встал и начал бродить по квартире. В большой комнате сквозь стекло аквариума на него уставился пучеглазый «телескоп». Мосин рассеянно насыпал ему дафний. Родители, уезжая в Югославию, взяли с Сергея клятвенное обещание, что к их возвращению рыбки будут живы.

А вот с вещами за стеной хорошо. Умеют делать. Научно-технический прогресс и все такое… Так, может быть, дыра просто ведет в будущее?

Мосин замер, чем-то напомнив пойнтера в стойке. А что? Зажигалка и «дипломат» для них музейные реликвии… Цены вещам не знают… Хохочут над совершенно безобидными фразами, а сами разговаривают бог знает на каком жаргоне. А Институт! Он теперь, наверное, будет Мосина по ночам преследовать. Висят в воздухе цветные громады, и все время ждешь катастрофы. Да ладно бы просто висели, а то ведь опасно висят, с наклоном…

НЕУЖЕЛИ ВСЕ-ТАКИ БУДУЩЕЕ? В сильном возбуждении Сергей вернулся в свою комнату, нервно врубил на полную громкость стерео, но тут же выключил.

…Да, стена вполне могла сохраниться и в будущем. Потому и затеяли возле нее съемки, что древняя… Но вот дыра… Сама она образовалась, или они ее нарочно проделали? Скорее всего, сама… Но тогда выходит, что об этой лазейке ни по ту, ни по другую сторону никто ничего не знает. Кроме Мосина.

Он почувствовал головокружение и прилег. Да это же золотая жила! Нетрудно представить, что у них там за оптика. Приобрести пару объективов, а еще лучше фотокамеру… пару фотокамер, и «Асахи» можно смело выбрасывать… То есть загнать кому-нибудь. А главное, он же им может предложить в обмен такие вещи, каких там уже ни в одном музее не найдешь.

Мосин вдруг тихонько засмеялся. Обязательно надо попросить у Тохи нашлепку, от которой ожил рисунок на тенниске. Если на пляже ляпнуть кому-нибудь на татуировку… А здорово, что лазейку обнаружил именно он. Наткнись на нее та спекулянтка, что перекупила колготки, или, скажем, бывшая невеста, — страшные дела бы начались. Ни стыда ни совести у людей: не торгуясь, — триста рублей за три пары! За сколько же она их продаст?!

…А он им и кино снимать поможет. Будущее-то, видать, отдаленное, раз у них топоры на портупеях болтаются. Все эпохи поперепутали…

Сергей нашел в отцовской библиотеке книгу Тарле «Наполеон» и принялся листать — искал про Дениса Давыдова. Читал и сокрушался: надо же! Столько пленки зря потратили!

«Кинолюбители они, что ли? — недоуменно предположил он, закрывая книгу. — Придется проконсультировать. А то трудятся ребята, стараются, а правды исторической — нету».

…Долго не мог заснуть — думал о будущем. Удивительно, как быстро он с ними подружился… Вот его часто обвиняют в легкомыслии, в пристрастии к барахлу, в несерьезном отношении к работе. А Тоха не легкомысленный? Или у Эврики глаза не разгорелись при виде пеньюара? Не хипачи, не иждивенцы какие-нибудь — люди будущего…

«Все-таки у меня с ними много общего, — думал Сергей, уже засыпая. — Наверное, я просто слишком рано родился».

…Что-то разбудило его. Мосин сел на постели и увидел, что «сигарета», оставленная им на столе, опять светится синим.

— Спишь, что ли? — осведомился голос, но не тот, с которым Сергей разговаривал в лаборатории, — другой.

— Ты позже позвонить не мог? — спросонья буркнул Мосин.

— Во что позвонить? — не понял собеседник.

Сергей опешил.

— Разыщи Грига, скажи, что пироскаф я сделал. Завтра пригоню.

— Сейчас побегу! — огрызнулся Мосин и лег. Потом снова сел. Вот это да! Словно по телефону поговорил. Хоть бы удивился для приличия… Сергей взбил кулаком подушку.

…И всю ночь Тоха передавал ему через дыру в стене какие-то совершенно немыслимые фирменные штаны, а он аккуратно укладывал их стопками в «дипломат» и все удивлялся, как они там умещаются.

Утром, отпирая дверь фотолаборатории, Мосин обратил внимание, что неподалеку стоит женщина, похожая на Тамарку, которой он продал вчера нервущиеся колготки. Сергею очень не понравилось, как она на него смотрит. Женщина смотрела преданно и восторженно.

«Ну вот… — недовольно подумал он. — Раззвонила родственникам. Что у меня, магазин, что ли!»

— Вы ко мне? — негромко спросил он.

У Тамаркиной «родственницы» расширились зрачки.