стене, тебе придут на помощь… Никому ни под каким предлогом не рассказывай о своем отъезде».

Отец забрал одежду и кошелек с двумя сотнями золотых. Двадцать монет он положил под подушку матери и покинул город. Шагая своей дорогой, юноша встретил погонщика верблюдов, купил одного и устремился в Астрахань.

В город прибыл очередной караван, и Шаскар присоединился к нему с намерением не расставаться до самого Китая. Однако утром того дня, когда торговцы должны были достичь Великой Китайской стены, юноша, покачиваясь на спине своего дромадера, нечаянно задремал.

Верблюд замедлил шаг, мало-помалу отстал, и мой отец, очнувшись, обнаружил, что находится один посреди пустыни. Надеясь догнать своих спутников, он поехал быстрее, но тут наступила ночь, и небо усыпали звезды. Шаскар взглянул на них, понял, что едет в обратном направлении, и, развернувшись, опять попытался выйти на след своего каравана.

Утром он дал верблюду передохнуть и съесть то немногое, что еще оставалось из припасов, и снова пустился в путь. Шаскар ехал весь день и всю ночь и с зарей очутился у подножия большой стены, но нигде поблизости не увидел ни ворот, ни прохода.

И он, и его дромадер выбились из сил. Отец мой уже готов был впасть в отчаяние, как вдруг из зарослей с книгой в руках вышел дервиш. Шаскар обрадовался, слез на землю и пошел прямо к монаху.

«Святой человек, — сказал он, поклонившись, — я торговец из Персии, отстал от своего каравана, который направлялся в Китай. Подскажи, как далеко отсюда ворота, что смотрят на Великую Тартарию?»

«До них дней пять пути, но тебе понадобится гораздо больше, потому что вдоль стены ехать нельзя, — отвечал дервиш. — Сначала надо выйти на дорогу, иначе ты заблудишься и увязнешь в болотах, что находятся справа и слева от стены. Да, и есть ли у тебя пропуск?»

«Нет», — сказал отец.

«В таком случае стража тебя остановит: ни один иноземец не может просто так проникнуть в Китай. Только караванщики имеют особые пропуска, которые позволяют им беспрепятственно пересекать Великую Китайскую стену».

«Ах, как же мне не повезло», — опечалился Шаскар.

«Всякому горю можно помочь, брат мой, — успокоил его дервиш. — Пойдем со мной, тут неподалеку есть родник, да и верблюд твой сможет попастись. Я здесь на покаянии, ты можешь присоединиться ко мне в своих молитвах. И, если откроешь мне сердце, кто знает, может, мы придумаем, как выручить тебя из беды».

Отец последовал за монахом, ведя за собой верблюда, и они вышли к прикрытой ветками неглубокой пещере.

«Гость мой, тебе надо поесть, — сказал дервиш. — У меня есть коза, которая дает молоко, а также свежие медовые соты, что я раздобыл сегодня утром, припасено и немного сушеных фруктов. Вот, бери». — И радушный монах выложил еду на камень, служивший ему столом.

Хотя мой отец и был в обиде на свою звезду, которая завела его так далеко от намеченного пути, в эту минуту он поблагодарил ее за то, что она не совсем оставила его: Шаскар утолил голод и жажду, наблюдая, как дервиш спутывает ноги дромадеру, чтобы отпустить того на пастбище.

Позаботившись о скотине, гостеприимный монах поспешил вернуться к своему гостю.

«Прости за скромное угощение, — сказал он, — ты, конечно, привык к другой пище, ибо по твоему лицу я вижу, что ты не простой человек».

«Увы, это так! — чистосердечно согласился отец. — Ты, святой человек, был столь добр ко мне, что я проникся к тебе доверием и к тому же мне так нужно излить кому-то душу, что, кажется, я готов без колебаний и без утайки поведать тебе мою историю… Ты видишь во мне того, кого предсказатели называют „звездным избранником“. По их расчетам выходило, что мне суждено стать царем. Если бы не ты, наверное, уже завтра я получил бы тот самый венец, что обещает Мухаммад всем мусульманам, когда те безропотно умирают под бременем обрушившихся на них бед. Меня зовут Шаскар, я сын брадобрея из Шираза».

И отец подробно рассказал свою историю, а когда дошел до кошеля с двумя сотнями золотых, выложил его на каменный стол.

«Вот он, — сказал Шаскар. — Я потратил четыреста золотых, пока добирался сюда, но каждое утро кошель снова был полон».

Дервиш выслушал отца с большим вниманием.

«Мне известно, — сказал он, — что это за кошель и кто передал его тебе. И это значит, что мне надлежит оказать тебе особые услуги. Я понял, кто ты, и теперь твой черед узнать правду обо мне… Раз ты, мой дорогой Шаскар, звездный избранник, мой долг — помогать таким, как ты. Судьба привела тебя сюда, а мне повелела тебя встретить. Ты избавил меня от неопределенности, ибо приказания, которые нам отдают, всегда расплывчаты. Я должен был одеться дервишем, пойти к Великой Китайской стене и ждать в стороне от всех дорог. Вот уже четыре дня, как я здесь мерзну и голодаю, поскольку не имею права уйти и нарушить полученные указания. Я уже начал беспокоиться, не понимая, зачем меня послали сюда, но теперь сознаю важность порученного мне дела. Его цель в том, чтобы империя Великого Катая{316} обрела своего царя. Этот престол ждет тебя, многоуважаемый Шаскар».

Мнимый дервиш достал из мешка маленькую эбеновую палочку и так ловко закрутил ее вокруг кончика пальца, что казалось, будто она сама вращается в воздухе.

«Мегине!» — позвал монах.

«Что хочет мой повелитель, могущественный Мограбин?» — раздался в ответ тонкий и необычайно сладкозвучный голосок.

«Кто тебе позволил называть мое имя, маленькая подлиза? — деланно возмутился мнимый дервиш. — Неужели ты не видишь, что я принимаю человека очень важного, а он плохо позавтракал и ему тут неудобно. Собери моих людей и немедленно приготовь уютное местечко, где мы могли бы отобедать и передохнуть. Не забудь, что мой гость — из Персии, и подай бутылку лучшего ширазского вина».

«Слушаюсь и повинуюсь», — ответил тот же тонкий голосок.

Мой отец удивился, но не так сильно, как поразился бы любой другой на его месте, ведь Шаскар не впервые столкнулся с волшебством, и только благодаря чудесам добрался до подножия Великой Китайской стены.

«Моя служанка, — сказал чародей, не спуская глаз с гостя, — открыла тебе, многоуважаемый Шаскар, мое имя. Надеюсь, ты никогда его не забудешь, ибо ради тебя я ни перед чем не остановлюсь… Пока варится наш обед, я объясню, что уготовила тебе