Темный силуэт Адрика едва просвечивал сквозь буковые побега. Я прополз вперед, пока не оказался прямо позади него.

— Адрик! — шепотом позвал я. — Не оборачивайся. Это я, Петрок.

Темная тень впереди даже не пошевелилась.

— Адрик! — прошипел я еще раз, чуть громче. — Я тут, позади…

— Тише! — каркнул в ответ библиотекарь. Сэр Хьюг, видать, здорово прижал его, беднягу, за горло — голос звучал хрипло. — Если это действительно ты, брат Петрок, а не этот надушенный ассасин[23], то скажи мне во имя Иисуса Христа, что ты тут делаешь! — Послышался жуткий звук, когда он попытался прочистить горло. — Ты убийца, вор и святотатец! И ты уже труп — и для аббатства, и для меня!

Я почувствовал, как мое сердце упало. И весь я сразу сдулся, будто проколотый мех для вина. А чего я, собственно, ожидал? Я вполне заслужил именно такое отношение. Уши мои горели от стыда. Я начал пробираться назад, когда снова раздалось карканье Адрика:

— Что сказано, то сказано. Теперь, думаю, можно спокойно посидеть здесь и вознести кроткую молитву за упокой души моего умершего друга. Мы полагаем, что наши молитвы будут услышаны, не так ли? Тогда слушай.

Я снова скрючился в сырой тени, едва смея дышать.

— Мне тебя очень не хватало, мой юный брат. А письма ты пишешь не слишком прилежно. Когда сьёр[24] де Кервези прибыл сюда неделю назад со своей историей про кровавое убийство и кражу, у него вышел некоторый перебор. Историю он, конечно, сочинил замечательную, да и выступал как настоящий придворный, отлично играл свою роль — вполне убедительно, чтобы замутить мозги всякой деревенщине; только я-то чувствую ложь, как вонь от тухлого мяса. Не поверил я его россказням, но остальные достаточно быстро тебя прокляли.

Я было запротестовал, но Адрик оборвал меня.

— Что бы там ни случилось, демон — это он. Сущий дьявол! Он знает, что мы были друзьями. И сперва сладко мне пел, прямо медом мазал, льстил, именовал «мастером библиотекарем»… И только потом сказал, что ему нужно. Ты был моим учеником, сказал он, а он представляет церковь, а та хочет раскрыть, как это юный монашек стал убийцей и вероотступником, по сути дела, настоящим демоном, так он мне заявил. Официально считается, что ты погиб, мой дорогой братец, однако у сэра Хьюга, кажется, есть основания полагать, что это не так… И вот он только что выволок меня из библиотеки и пообещал, что мне будет ужасно больно, если я тебя не сдам. Однако, — тут он закашлялся, словно вновь ощутил цепкие пальцы у себя на горле, — однако теперь он вполне может считать, что ты и в самом деле здесь не появлялся. — И Адрик захихикал, а эти его звуки никогда не были усладой для слуха. — А тебя и в самом деле здесь нет, не так ли? — продолжал он. — Стало быть, не следует никому показывать даже краешек своей тени. Не знаю, какие у тебя планы, но они непременно должны содержать пункт о том, чтобы убраться отсюда как можно дальше.

Я больше не мог выносить это одностороннее общение и горько сообщил:

— Я уже был там, подальше отсюда. И это не принесло мне ничего хорошего. Мой друг Билл убит, и я тому причиной. Меня ждет та же участь. Если уж мне суждено умереть, это может произойти и дома.

По ту сторону живой изгороди воцарилось молчание. Я видел темный силуэт своего друга — он опять склонился вперед и опустил лицо в ладони.

— Теперь это не твой дом! — прошипел он в конце концов. — В аббатстве тебя считают мертвым. Извини, но ты и сам должен это понимать. Новость уже облетела всю страну — монахи сплетничают хуже, чем базарные бабы, сам знаешь. Тебе ведь не хочется, чтобы братья-монахи попали под подозрение сэра Хьюга… Извини. Мне и вправду очень жаль, сынок.

Я чувствовал внутри себя сплошную пустоту. Скрючившись под живой изгородью, ощущал, как прежняя жизнь окончательно и бесповоротно уходит от меня все дальше и дальше, и это было почти равносильно смерти. Я потерял свое прошлое, так же как потерял Билла. Я поднял молитвенно руки, но слова отказывались повиноваться, и вместо молитвы я стал смотреть, как группка муравьев одолевает верещащего кузнечика, засевшего на побеге бука. Где-то в отдалении продолжали вопить братья-монахи.

«Но я же молод», — сказал я себе, чувствуя, как в глубине души возникает слабая еще искра протеста и возмущения.

— Но я же ни в чем не виновен! — воскликнул я в конце концов. — Сэр Хьюг подставил меня. Он убил Билла и дьякона прямо у меня на глазах. Легко и просто, словно открыл книгу. — Я замолчал, вспомнив отвратительное ощущение горячей крови у себя на лице.

Тень Адрика внезапно выпрямилась.

— Да-да. Никакой ты не убийца, Петрок. Скорее, мечтатель.

— Билл считал, что дьякона убили за сговор с папским легатом. Только вот… как получилось, что и я оказался замешан в этой истории?

— С папским легатом? Нет. Кервези — охотник за людьми, но ты не относишься к числу тех, за кем он охотится.

— Откуда тебе это известно?

— Потому что так оно и есть. У нас нет времени на длительные разъяснения, но поверь мне, когда я говорю, что на тебе нет никакой вины. Злобная гнусность сэра Хьюга… Нет, тут все не так просто. Он убил твоего друга, а не тебя, он дал тебе убежать, но знал, куда ты пойдешь. — Он, должно быть, услышал, как я тяжело вздохнул в своем жалком недоумении, потому что продолжил: — Верь мне — боюсь, у тебя нет выбора. Послушай, мне кажется, есть шанс спастись. Пока эти идиоты ловят кабана, пожалуйста, выслушай меня внимательно.

Есть один человек, — начал он свои объяснения. — Француз, но не живет постоянно ни в одной стране. В некотором роде путешественник и купец. Возит повсюду небольшой набор всяких редкостей и антикварных вещей вроде тех, что меня интересуют. Мы с ним встречаемся, когда он заезжает в Дартмут. Этот француз ни с кем не связан, ни от кого не зависит и к тому же ненавидит мерзавцев вроде Хьюга де Кервези. Я слыхал, что он сейчас в Дартмуте и хочет со мной повидаться. Он что-то мне привез, несомненно, какую-нибудь интересную древность, которая мне не по карману и введет меня в грех жуткой зависти. Но на этой неделе он будет в таверне «Белый лебедь». Отправляйся туда и разыщи его. Его зовут Жан де Соль. Полагаю, что реликвия, которую ты якобы украл, все еще у тебя?

Я громко всхлипнул.

— Вот и отлично, — заявил Адрик, к моему огромному удивлению. — Покажи свое добро сьёру де Солю. Он такие вещи обожает. И может вывезти тебя за рубеж. Наш остров маловат, чтобы ты сумел как следует спрятаться. Отправляйся нынче же вечером. Я принесу тебе еды и одежду — даже сквозь живую изгородь легко учуять, как от тебя разит. И деньжат — если смогу раздобыть.