Это было и вызовом, и оскорблением, но как можно было доказать обратное? Только действием. А действовать Бабаджан Ашурович возможности пока не имел. Любое его действие сразу пресеклось бы коротким негромким хлопком, который издает автомат с глушителем. И потому эмир, ничего не сказав, продолжал идти.

Группа уже дошла до следующего плавного поворота, когда где-то за спиной разорвала темнеющий вечерний воздух автоматная очередь. И сразу, среагировав на нее, в прыжке отыскивая себе прикрытие, упали на землю спецназовцы. Но стрелять они начали еще до того, как залегли. И стреляли, как сразу догадался Бабаджан Ашурович, на источник звука, еще не увидев цель. Как и когда они успели опустить на своих автоматах предохранитель, оставалось для эмира Дагирова загадкой. Но он сам недавно обратил внимание на то, что предохранители у всех подняты в блокирующее стрельбу положение.

Стрельба на звук – это, как понимал Бабаджан Ашурович, тоже из арсенала боевых роботов, способных начать действовать быстрее, чем человек успевает что-то сообразить. Это казалось ненормальным. Мальчишек просто изуродовали, лишив привычной человеческой вдумчивости.

Залегли все, кроме эмира. Он понимал, что в него его моджахеды стрелять не станут. И потому он увидел, как растекается кровавая лужа под идущим последним бомжом Бородино. Не долго ему довелось носить шапку с чужой головы. Видимо, шапка несчастливая. Не успел прежний владелец остыть на ночном морозце, как следующий поспешил за первым вдогонку. Да и у младшего сержанта Васнецова, идущего перед Бородино, виднелась пробоина на обшивке бронежилета на спине. Видимо, пуля попала куда-то в область прикрытого броней позвоночника, и младшего сержанта сильно ударило. Но на ногах он устоял. Кто-то стрелял именно в младшего сержанта, но бомж с большой родинкой под глазом закрывал видимость. И потому именно ему досталась первая очередь. Только вот почему за первой не последовала вторая, а за второй третья и четвертая – было непонятно. Бабаджан Ашурович даже рискнул предположить, что стрелял не один из его моджахедов, а кто-то другой, посторонний, случайно здесь оказавшийся. И вообще – почему только один стрелял, а не шестеро. Шестеро могли бы атаковать и уничтожить роботов и бомжей.

Информация появилась только тогда, когда младший сержант Васнецов поднял бинокль и рассмотрел камни, что остались у группы за спиной.

– Лежит, голубчик, носом в камень… Голову ему размозжило. Несколько пуль, похоже, попало. А больше никого не видно. Один, кажется, был.

Стрелять на звук, практически не видя противника, да еще в вечернем сумраке, хотя и не в полной темноте, и угодить человеку в голову несколькими пулями – это уж точно из арсенала боевых роботов. Нормальные люди на такое не способны.

– Если бы их было несколько, сразу все стреляли бы, – согласился рядовой Стрижаков.

– Крюков!

– Я!

– Вперед. Мы прикроем. Посмотри…

Рядовой Крюков побежал, совершая резкие повороты то вправо, то влево. Как недавно бегал второй рядовой. Стрижаков, кажется… В бегущего таким манером, как знал Бабаджан Ашурович, трудно бывает попасть, потому что бегущий не сохраняет периодичности своего бега – может влево свернуть через пять шагов, а потом через один шаг вправо. И наоборот. И вообще как угодно бежит. Но за его бегом внимательно наблюдали и спецназовцы, и два оставшихся бомжа, и даже пленный эмир. Все словно бы ждали, что вот-вот прогремит новая автоматная очередь, и она прервет бег. Но новая очередь не раздавалась. Рядовой Крюков добежал до камней, проскочил между несколькими из них без остановки, словно бы что-то рассматривая. Остановился у одного из камней, наклонился и выпрямился, поднимая автомат, и тут же снял с него ствольную коробку, чтобы вытащить затвор. Автомат без затвора можно использовать только в качестве дубинки.

Рядовой Крюков махнул рукой, приглашая.

– Егорыч! – позвал старший сержант.

– Я! – отозвался бомж.

– Мы сбегаем, глянем. Ты присмотри за Дагировым. Условия прежние. Начнет трепыхаться, стреляй. Мы быстро.

– Будь спокоен, присмотрю… – пообещал бомж.

Солдаты одновременно вскочили и устремились назад, к камням. Но не остановились там, где лежал убитый, а пробежали дальше, обыскивая пространство. Они бы могли там долго искать, потому что быстро темнело. Но услышали с той стороны, где оставили бомжей и пленника, короткую автоматную очередь. И тут же побежали назад. Новая очередь раздалась им навстречу. Одна, потом вторая и третья, но пули летели над головами и никого не задели. Однако по ярким огненным мазкам, появившимся в сумраке вечера, можно было определить, что стреляли из трех автоматов. А потом прозвучал и традиционный бандитский клич:

– Аллах акбар!

– Воистину акбар! – спокойно, как всегда в таких случаях говорил, сказал старший сержант Семисилов и дал встречную неслышную очередь. Другие спецназовцы тоже дали несколько таких же неслышимых очередей. И этого, кажется, хватило. Но бандиты стреляли вслепую, не видя противника. А спецназовцы могли ориентироваться на огненные мазки, вылетающие из стволов бандитских автоматов и хорошо различимые в ночи. Пламегасители на автоматах или вообще отсутствовали, или были слабыми. Но даже самый качественный пламегаситель не в состоянии полностью скрыть в темноте огненную вспышку. С этим справляется только глушитель.

И больше в солдат не стреляли. Они подбежали к бомжам, уже пригибаясь, чтобы не подставить себя следующему случайному обстрелу. Но обстрела так и не последовало. Бандитам, видимо, было не до того.

Егорыч лежал на спине, как гвоздями прибитый к земле пулями. Серафим Львович сидел рядом, невредимый, но ничего не понимающий, с остекленевшим испуганным взглядом. Позади Серафима Львовича валялись в неестественных позах два тела. Спецназовцы, имеющие возможность определить направление стрельбы более точно, и стреляли более удачно, чем бандиты, и сумели уложить двоих.

Эмира видно не было…

* * *

– Серафим Львович, сколько их было? – спросил Семисилов в то время, когда рядовой Стрижаков склонился над Егорычем, проверяя, можно ли еще оказать тому какую-то помощь.

– Не знаю. Много… Двоих вы ранили. Самого эмира… Во вторую половину… Симметрично, и еще одного… В бедро… Толстяка…

Стрижаков оставил Егорыча, которому помощь уже не требовалась, посветил фонарем в землю и обнаружил кровавые следы. На это спецназовцы сразу обратили внимание. Если есть кровавые следы, организовать преследование легче и догнать раненых легче.

– Что Дагиров? – продолжал Родион допрос бомжа.

– Матерился сильно. Ковыляет еле-еле. Как будто в штаны наделал. Крови много течет…

– Кто напал?

– Я двоих узнал. Парни Дагирова. Вон тот… – Серафим Львович кивнул на лежащего ближе к нему убитого бандита с длинным острым носом. – И еще одного узнал… Усы у него заметные. Левый ус седой… Остальные тоже, похоже, его парни. Но я не всех знаю. Я не общительный, не всех видел и не рассматривал. Рабу положено в землю смотреть.