— Нет, милорд. Убийство совсем свежее и…

— Да, но про Уолкота этого не скажешь, верно? И его гильдия взбудоражена, тем более что она полна столь же богатыми людьми. Сегодня мне пришлось принять делегацию, которая требовала — еще раз подчеркиваю: требовала! — скорейшего принятия мер. А ведь вы знаете, что я не из тех, кто любит выслушивать поучения.

— Да, милорд.

Уинком помолчал, разглядывая бесстрастное выражение лица Криспина, и нахмурился.

— И снисходительного отношения тоже не терплю.

— Милорд шериф, если бы у меня были хоть какие-то сведения, я бы обязательно сообщил.

— Вздор! Мы оба знаем, что все ровно наоборот. Почему вы противоборствуете мне, Криспин? Я ведь все равно одержу верх.

Криспин позволил себе улыбку:

— Всегда есть вероятность, что это у вас не получится.

Уинком ударил по столу кулаком. Дрогнула и зашипела свеча.

— Я хочу знать, почему Уолкот вас нанял!

Криспин снял воображаемую пушинку с плаща и щелчком отправил ее в угол. Уинком не упустил ни малейшего движения, его глаза превратились в щелки.

— Дело по-прежнему является сугубо приватным, мой господин. Если бы не…

Шериф встал из-за стола и двинулся к Криспину. Тот заранее знал, что его ждет, но все равно оказался мало подготовлен к грубому вздергиванию на ноги.

С чего шериф начнет? Ответ последовал незамедлительно.

Первый удар пришелся по лицу. И, словно желая лишний раз подчеркнуть, что дело нешуточное, Уинком проделал то же самое с его другой щекой.

При каждом ударе голову Криспина отбрасывало назад, а в глазах расцветали звезды. Перстень шерифа распорол кожу на лице, заструилась теплая кровь, один глаз уже начинал заплывать.

Из тени, где прятался Джек, донесся слабый звук, словно пискнула прихлопнутая мышь.

Сделав глубокий вдох, Криспин повернул голову к шерифу. Провел языком по зубам и ощутил вкус собственной крови.

— Я жду ответа! — рявкнул Уинком.

Его голос громыхнул подобно раскату от дальней грозы.

— Я уже объяснил вам, что ответов у меня нет.

Кулак шерифа погрузился в живот Криспина, и тот упал бы на колени, если Уинком его не придержал.

— Говори!

Криспин, лишенный дара речи, молча помотал головой и зажмурился.

Шериф разжал хватку, и Криспин повалился на пол, сжимая руками живот, затем свернулся в комок как ежик. Потирая ноющие костяшки пальцев о ладонь, Уинком медленно обошел Криспина кругом, затем нагнулся и, ухватив за волосы, запрокинул голову. Боль в подвздошной области и глазу не оставила места для унижения от коленопреклоненной позы.

— Ну? Стоит оно того, чтобы тебя избили?

Глаз заплыл окончательно. Криспину удалась вымученная улыбка.

— Зато вам это нравится…

Уинком замахнулся, и Криспин сжался в ожидании удара… который не последовал, потому что шерифа отвлек шорох в тени. Он отпустил голову Криспина и пару секунд задумчиво постоял, возвышаясь громадиной на широко расставленных ногах.

— Верно. Я бы с легкостью — и наслаждением — поработал над тобой до ночи, но… пожалуй, займусь-ка я им.

Криспин повернул ноющую шею в направлении взгляда своего мучителя и понял, что за «счастливая» мысль пришла тому в голову. Дерзкая улыбка сползла с его кровоточащих губ.

Шериф шел к двери, за которой безуспешно укрывался Джек.

— Нет! Стойте! — рванулся Криспин вперед.

Уинком сгреб ворот мальчишеской туники в громадной длани и оторвал Джека от пола, на который посыпались книги Уолкота. Другую руку шериф сжал в кулак и принялся махать ею перед лицом ребенка.

— О-о, позвольте хотя бы разок… — с улыбкой бросил Уинком. — А?

Лицо Криспина горело, живот резало болью, словно его сложили пополам и затем сшили гвоздями.

— Отпустите его, и я все вам расскажу!

— Да я даже еще не размялся.

— Саймон!

Мощная рука скрутила горловину туники еще крепче. Джек побелел. В его глазах читался страх.

— Для вас я — милорд шериф! Или запамятовали?

— Милорд… я прошу вас…

Уинком подержал Джека еще некоторое время, показавшееся вечностью, затем презрительно хмыкнул и бросил мальчика на пол. Джек тут же отполз в угол, словно мышь в поисках спасения, собрал книги и сунул их под накидку.

— Проявить слабость в обмен на слугу? — Шериф поцокал языком. — Вы меня удивляете. Приобрели себе не очень уважительное свойство.

Криспин старался держать голову прямо, но ее все время вело набок. Он прищурил неподбитый глаз.

— Совершая правые поступки, делаемся мы правосудными…

— Вновь ваш треклятый Аристотель.[14]Я смотрю, вы уж очень высоко цените древнего язычника.

Криспин с видимым трудом добрался до стула, однако садиться не стал, а просто оперся о спинку. Голова чуть не лопалась от боли, в глаз словно всадили кинжал. Он коснулся лица; это не уняло боли, но хотя бы стало ясно, что череп не раскололся.

— В словах античных авторов много мудрости, — сказал он чисто машинально, должно быть, оттого, что уже говорил Уинкому то же самое.

Трудно вспомнить, когда у тебя в голове стучит кузнечный молот.

Шериф подчеркнуто неторопливо вернулся к своему стулу и сел, посмеиваясь в бородку.

— Итак, вы хотели рассказать, почему Уолкот вас нанял.

Криспин решил пока оставить его слова без внимания и вместо этого хоть что-то разглядеть в темном углу.

— Джек, ты в порядке?

Паренек молча кивнул и подтянул тунику поближе к горлу. Криспин сделал глубокий вдох и тут же закашлялся от боли в ребрах.

— Николас Уолкот… нанял меня, чтобы следить за своей женой… Он боялся, что она ему неверна…

Улыбаясь, Уинком мерно покачивался на стуле.

— И? Он оказался прав?

Раздумывание над ответом заняло так много времени, что шериф полез в ножны и кончиком кинжала погрозил в сторону Джека.

— Готов побиться об заклад, что могу достать его прямо отсюда. Как насчет пришпилить плечо к стене?

— Да! — прошипел Криспин, насупив брови, насколько позволяла боль. — Я видел ее с любовником.

— Ага! Похоже, Дело сдвинулось с мертвой точки. — Уинком вернул кинжал на место. — Что ж, стало быть, она и убила своего мужа?

— Нет-нет. Здесь что-то не то. Чего-то она страшится. Больше того, стала бояться еще сильнее как раз после смерти супруга.