«Здесь женские руки создают филигранные предметы искусства из стекла», – велела она написать под снимком. Казалось, клиентам это понравилось – в тот год их книга заказов распухла от предложений!

Мария улыбнулась. Она, конечно, была бы рада вновь окунуться в старые воспоминания. С другой стороны, если Пандора была так любезна и мила к ней, то…

Мария схватила куртку. Фотоальбомы ведь никуда не убегут.

– Вперед, к настоящему искусству!

Было начало второго, когда Ванда наконец добралась до ворот фабрики по пошиву пальто. Ей, собственно, нужно было явиться точно к часу, так хотел мистер Хелмстедт, ее будущий шеф. Но Ванда свернула на восток на квартал раньше, и ей пришлось возвращаться. Когда она наконец попала в нужный квартал, то не могла точно вспомнить, где располагается фабрика. Некоторое время она блуждала между строениями, на которых не было номеров. Она вспотела, мучилась от жажды, но вот наконец вдалеке увидела громадное угловое здание – швейную фабрику. Она поспешила к ней, зажав под мышкой сумочку.

«Надеюсь, мистер Хелмстедт не станет сердиться из-за моего опоздания», – робко подумала она и в тот же момент увидела множество других женщин, стоящих у ворот. Может, им всем назначили на одно и то же время?

– Забастовка?! – Ванда растерянно уставилась на пару горящих глаз собеседницы. – Но ведь сегодня мой первый рабочий день!

Женщины, услышавшие ее замечание, дружно рассмеялись.

– Можешь забыть об этом! – сказала одна из женщин. Очевидно, она была зачинщицей. Женщина стояла, скрестив руки на груди, и говорила с таким сильным акцентом, что Ванде с трудом удалось разобрать ее слова.

– Мы из союза немецких социалистических работниц! Мы организуем эту забастовку. Мы не допустим поражения, как в прошлый раз! – выкрикнула она Ванде в лицо, словно та была в ответе за это поражение. Ванда невольно отшатнулась назад, но ее в тот же миг грубо толкнули вперед.

Этого не может происходить на самом деле!

Только через некоторое время Ванда осознала, что для нее означают запертые ворота и толпа разъяренных женщин: внутри будущий шеф напрасно ее дожидается, девушка не может попасть на свое новое рабочее место.

Ванда взволнованно теребила коричневую ткань платья. Девушка с такой тщательностью подбирала это простое льняное платье! Она не хотела выглядеть расфуфыренной. Но в то же время старалась не производить впечатления, будто стремится быть на короткой ноге со швеями, – как надзирательница она должна была вызывать уважение.

И что теперь? Все напрасно? У матери появится возможность подарить еще одно платье бедным, нуждающимся в помощи?

«Ну я и голытьба!» – эта мысль вдруг ей показалась такой смешной, что она расхохоталась. Очень громко, пронзительно и истерично. Зачинщица сердито уставилась на нее.

– Из-за таких, как ты, наша забастовка может потерпеть неудачу! Вам не хватает серьезности! – ткнула она твердым указательным пальцем в грудь Ванды, и девушка не успела увернуться.

С этого момента Ванда вообще ее не слушала. Слезы катились по ее щекам, она продолжала хохотать и не могла остановиться. Если бы Гарольд слышал это… Он точно подумал бы, что она все выдумала.

Некоторых женщин заразил ее хохот. Они тоже смеялись, но больше от отчаяния, чем от веселья. Всех их дома ждали семьи, дети, а они не знали, чем их кормить всю следующую неделю. Но можно ли ставить им в вину то, что они боялись собственной смелости?

– Давайте, смейтесь! – язвительно крикнула зачинщица. – Словно у вас есть повод для смеха! Мы проводим забастовку, не забывайте об этом! Но если вы хотите предать наши цели, можете и дальше наслаждаться своей жизнью! Ходите по вечерам в кино! Тратьте ваши деньги на всякие безделушки. Пусть вам шепчут на ухо мужчины красивые слова!

Забастовщицы выслушали эту тираду с некоторой недоверчивостью и почти опасливо. Что преступного в том, чтобы после четырнадцатичасового рабочего дня получить хоть немного удовольствия?

Краем глаза Ванда замечала на себе взгляды женщин. На какой-то миг глубокое уважение к смелой молодой забастовщице в глубине души смешалось с большой симпатией. Но Ванда была взволнована ситуацией, в которой оказалась, поэтому сочувствие угасло в то же мгновение.

Между тем зачинщица продолжала агитацию:

– Кто серьезно относится к нашей борьбе, тот должен учиться солидарности!

Капельки слюны попали на лицо Ванды и на ее коричневое платье.

– Поэтому я говорю вам: ходите на собрания социалистических работниц. И не позволяйте больше дурачить себя кусочками рафинада и танцевальными мелодиями!

Некоторые женщины захлопали. Зачинщица с вызовом посмотрела на Ванду.

– А чего тебе, собственно, здесь надо? – тихо спросила она. – Ты ведь вообще не отсюда!

Ванда вытерла последние слезы с лица. Приступ веселья растворился в воздухе, как и мечты о лично заработанных деньгах и ответственности.

– Я совершенно не представляю, о чем тут у вас идет речь. Наверное, ты права: я не отсюда, – согласилась Ванда.

Глухая боль пронзила ее, когда она невольно задалась вопросом: «А откуда же я тогда? К кому отношусь?»

– Но одно я знаю наверняка: от тебя вряд ли стоит многого ожидать, потому что ты слишком мрачная и упрямая! Если ты хочешь запретить женщинам смеяться, можешь им тогда и дышать запретить.

Зачинщица окинула оппонентку презрительным взглядом. По толпе женщин прокатился тихий ропот. Ванда, заметив, что ее фраза заставила замолчать предводительницу, с довольным видом продолжила:

– Ты со своими запретами ничем не лучше, чем те, с кем ты ведешь борьбу! По крайней мере, я так считаю. Когда дело приносит удовольствие, ты им занимаешься с бóльшим рвением, правда?

Ванда резко развернулась и пошла сквозь толпу с высоко поднятой головой.

– Тогда сделай это лучше, чем та, что у ворот! – выкрикнул кто-то из задних рядов.

– Да, почему ты к нам не присоединишься? Человек с хорошо подвешенным языком нам всегда пригодится. Да и немного веселья не помешает.

Во рту у Ванды вдруг стало сухо, язык приклеился к нёбу. Может, ей?.. Она понятия не имела, как организовывать забастовки и подобные вещи…

– Оставьте девочку в покое. Я сразу поняла, что она увильнет! – крикнула какая-то женщина в возрасте.

И Ванда сбежала оттуда, поджав хвост. Еще одна надежда была похоронена.

Их путь лежал по камням и мусору. Марии каждый раз приходилось подбирать юбку, чтобы та не порвалась, зацепившись за большие обломки камней. «Будь на мне штаны, таких проблем не было бы и в помине», – промелькнула мысль у нее в голове. Мария со смешанными чувствами тащилась за Пандорой, которая, как обычно, убежала вперед. Рыбой не пахло, но несло смазкой и чадом. В небе парили несколько чаек, значит, они были недалеко от воды. Вообще-то, Мария полностью потеряла ориентацию. Здесь не было магазинов и ресторанов, жилых домов, дети не играли на улице – только высились громадные коробки складов, между которыми они плутали уже добрых полчаса.