— Вы увязываете сегодняшнее несчастье с ней? Интересное предположение.

— Я хотела ее видеть еще ночью. Ее и Валтазара.

— Ничего нет проще. Я немедленно отдам вам эти отвратительные вазы! Поверьте, я искренне привязан к виконту Валме, но подобное надругательство над благородным металлом…

— Вазы я возьму, — с готовностью согласилась Арлетта, — а сейчас давайте посмотрим маску.

— Конечно, сударыня, но я предпочел бы сперва обсудить пару мелочей. Я был бы вам крайне, крайне признателен, если б вы оставили мне до вечера с десяток солдат и уговорили Марианну обойтись без Эвро. Вы знаете, как к ней привязан Готти, а я, как вы понимаете, очень на него рассчитываю.

— Солдаты останутся, — с ходу решила графиня, — а что до левретки…

— Я согласна, дорогой. — Баронесса в черном закрытом платье стояла у двери. — Ты не хочешь, чтобы вино на прощание разлила я? Ты меня так долго этому учил!

— Ты была чудесной ученицей, дорогая, я так тобой горжусь.

— Но своими древностями ты гордишься больше. — Марианна взяла полный темно-красной «крови» графин, она уже не напоминала увязшую в трясине лань. — Сударыня, я готова, но как к этому отнесется его высокопреосвященство?

— Он будет рад. — Взглянуть, как Левий управится с красивейшей дамой Олларии, в самом деле любопытно. — Барон, я надеюсь, вы все же покажете мне маску?

— Я сделаю лучше! Я передам вам ее на хранение. Разумеется, если в Савиньяке она будет в безопасности. Кроме того, я еще до этого прискорбного визита успел упаковать шесть очень небольших…

— Констанс, — Марианна подняла свой бокал, — графиня приехала всего лишь в карете. Мы сможем взять только маску.

— И вазы, — железным тоном добавил барон и, не притрагиваясь к вину, потянулся к самой внушительной из стоящих на столе шкатулок. Открывшийся лик холодно блеснул древним золотом; он ничуть не изменился, и он не имел отношения ни к озверевшим ублюдкам, ни к треснувшей нохской пуне. Просто металл. Просто камень. Арлетта сощурилась и… очутилась на краю полной ужаса и отвращения бездны. Графиня не закричала лишь потому, что и этот ужас, и это отвращение она уже видела. В глазах смотревшей на труп Марианны.

— Я поднимаю этот бокал, — как ни в чем не бывало провозгласил за спиной барон, — за самое прекрасное, что нам даровано. За красоту, какой бы облик она ни принимала. Пусть рушится мир, лишь бы спаслась красота! Прекрасные дамы, говоря это, я в первую очередь имею в виду вас и искусство в лице доверенного вам шедевра. Вы просто обязаны уцелеть.

— Спасибо, сударь. Мы постараемся. — Арлетта захлопнула шкатулку и быстро подняла бокал. В дверь отчаянно заскреблась покидаемая Эвро.

400 год К. С. 7-й день Летних Молний

1

Крикуна с Желтой Дювье схватил и даже успел допросить.

Вот беда, человек не походил ни на душегуба, ни на наемного ни еще какого подстрекателя. Мелкий торговец, вчера по делам оказался на левом берегу, угодил в заваруху. Чуть не погиб сам — вытащили подоспевшие стражники, зато помогавший зятю в делах шурин получил ножом под ребра и ночью помер. Указанный дом проверили, опросили домашних и соседей: все Верно — это хозяин и есть, и покойник в доме лежит…

Торговец клял всех подряд и то принимался пугать, то требовал перевешать заречных ублюдков, то звал кардинала. Кардинал подмигнул Проэмперадору и отправился спасать душу, Проэмперадор распорядился насчет обеда, открыл сочиненный мэтром Инголсом указ и тут же подмахнул не читая, потому что вернулся Карваль. С новостями.

Оказалось, неприятности еще толком и не начинались, зато теперь… На севере у Хлебной площади какие-то босяки взломали лавку пекаря, потащили муку. Подоспели соседи, человек пять порвали чуть ли не на куски, но лавку при этом разграбили подчистую. Прискакавшие ребята Халлорана разогнали уже поредевшую толпу, и тут же похожий случай: через две улицы напали на маленький кабачок, рвались в винный погреб.

Снова драка с поножовщиной, но солдаты появились, когда она еще шла. Семерых грабителей удалось схватить, тут бы и успокоиться, но сбежавшиеся соседи потребовали повесить громил прямо сейчас и здесь, а еще лучше — выдать толпе. С трудом удалось отругаться и вывезти налетчиков живыми. Халлоран со слов капитана, чья рота патрулировала северные кварталы, доносил, что после этих двух стычек на улицах стало очень неспокойно, причем горожане смотрят враждебно уже и на солдат со стражниками.

— Правда, — утешил побывавший в южных кварталах Мевен, — пока они еще соображают, что с нами лучше не связываться. При появлении патрулей ворчат, рычат и требуют, чтобы те им помогали, но драться не лезут. Только бы не вспомнили, что они творили осенью…

— Лучше бы вспомнили, — буркнул Эпинэ и в который раз сам вспомнил. Парнишку-арбалетчика. — Тогда били убийц и мародеров, причем в одиночку, а теперь сами…

Мевен угрюмо кивнул, мэтр Инголс оторвался от бумаг, внимательно посмотрел на военных и… ничего не сказал, только захлопнул крышку чернильницы.

— Монсеньор, — резко бросил Никола, — дом барона Капуль-Гизайля не только богат, но и хорошо известен, а все начинается с грабежей. Люди нам нужны, но я счел необходимым выделить барону охрану. Знакомство с «Тенью» сейчас может и не помочь.

— Спасибо… — Робер прикрыл руками глаза. Никола побеспокоился и об этом. Никола, не ты!

— Графиня Савиньяк собиралась к Капуль-Гизайлям, — добавил с порога Левий. — Ее сопровождает очень толковый офицер и полсотни гвардейцев. Я очень удивлюсь, если графиня не предложит барону помощь, и еще больше удивлюсь, если барон откажется.

— Тогда Тератье вернется.

— Спасибо, Никола. Я должен был сам…

— Просто мы проезжали поблизости. — Почему одни все время «проезжают поблизости», а другие вечно вдали, даже если беда у них под носом?

— «Считай себя ближе к опасности», — словно прочитал мысли Левий и пояснил: — Морская заповедь. Она была старой уже в гальтарские времена.

— Я составил реестр сил, на которые можно положиться. — Мэтр Инголс неторопливо и, несмотря на полноту, ловко выбрался из глубокого кресла. — Само собой, вы можете и должны меня поправить. Итак… Южане — две с половиной тысячи без малого. Гимнеты и гвардия — около семи сотен. Церковная гвардия — около семи сотен. Полк Халлорана — пять сотен. Резервный полк — пять сотен. Городская стража — менее полутора тысяч. Всего чуть больше шести тысяч. Примерно столько же, сколько в полках бывшей Резервной армии.

— Их командиры сейчас выполняют приказы. — Карваль намек понял сразу, Робер тоже.

— Как поведут себя солдаты, если станет горячо? — Мэтр никого щадить не собирался. — Зимой мародеров приходилось призывать к порядку с помощью петли.

— Жители Олларии вряд ли это забыли, — задумчиво проговорил Левий. — Хотелось бы верить, что злоба горожан удержит худших солдат от предательства в той же мере, в какой лучших удерживает долг. Но я не могу не отметить, что мои собственные мятежники вели себя очень похоже на городских погромщиков.