– Там еще осталось, – сказала Мириам.

– Не могу, – Мартин, с трудом подойдя к стулу, свалился на него. По крайней мере, он больше не ползал.

Мириам проволокла тело через комнату и присела на ступеньки. Разложив тело на коленях, она нагнулась и высосала все до капли, пока не осталась лишь сухая кожа, натянутая на кости.

– В каком-нибудь чане найдется кислота?

Мартин покачал головой.

– С сыромятней покончено. Жаль. Человеческие останки раньше можно было просто растворить.

– Чем ты занимаешься?

Мартин взглянул на нее.

– Мириам... это ты?

– Да, Мартин.

– Я не ел целый год.

Она открыла было рот, но ничего не сказала – не смогла Да, ей было известно, что иногда Властителям приходилось голодать по полгода, даже больше... но как он сумел пережить такое? Как ему удалось остаться в живых?

– Мартин...

– Я молил о смерти, много раз. Но она не наступала. – Он усмехнулся. – Я превращался в одного из тех... ну, твоих подопечных.

Мартин говорил о том, что происходит с ее любовниками из числа людей после того, как кровь Мириам, текущая в их венах, перестает сохранять молодость.

Ничего подобного. Ты бы в конце концов умер.

– Не сомневаюсь.

На нее смотрели глаза, бездонные, как черные омуты. Мартин был старше ее на тысячи лет.

– Мы все приближаемся к концу, Мириам.

– Не может быть!

Он медленно кивнул, словно соглашаясь, но на самом деле, просто не желая противоречить ей.

– Вскоре люди хватятся пропавшего, и поиски обязательно приведут их сюда.

– Почему сюда? Здесь всегда было безопасно...

– Здание принадлежит муниципалитету Парижа. В следующем году здесь собираются устроить музей гобеленов. – Он безнадежно махнул рукой выражая этим жестом и свое поражение, и огромную печаль. – Весь этот мусор уберут.

– Мартин, ведь еще несколько лет назад ты был в полном порядке.

Лицо, теперь отдаленно напоминавшее прежнего изысканного узкогубого красавца, сморщилось в улыбке-гримасе.

– Во время войны бойцы Сопротивления устроили секретный штаб в каменоломне Данфер-Рошеро. Они обнаружили нас в старом лабиринте.

Он имел в виду традиционное укрытие парижских вампиров – катакомбы, прорытые под городом, из которых добывали камень со времен Римской империи.

– Но... как?

– С помощью звука! У них есть такие маленькие жестянки, набитые черным углем...

– Микрофоны.

– Да, эти штуковины. Они рассовали их повсюду и слушали с их помощью наши голоса.

– Но они не улавливают нашу речь.

– Говорить на прайме – такая морока, не правда ли? Столько слов нужно произнести, чтобы передать простейшее сообщение. – Он покачал головой. – Мы говорили на французском, то есть на среднем тональном регистре.

– А сейчас ты говоришь на прайме.

– Разве? Да, в самом деле... В общем, поначалу они ничего не предпринимали, слишком их это все озадачило. Но ты знаешь французов – осторожное и терпеливое племя. Они не отмахнулись от странных рассказов, собранных Сопротивлением, о банде дикарейиз катакомб. Они непрерывно вели наблюдения, ходили по катакомбам и взывали: «Выходите, выходите, мы хотим помочь вам». А затем один дурак, Эмеус...

– Мы вместе выросли. Он из банды, что орудовала в Фивах – я, Сотис, сын Аммы, Тайна, сын Тотена. Как было весело!

– Тотен сейчас называет себя мсье Гамон. Он здесь. Остальных давно развеял ветер. Тайна жил в Шанхае под именем мистера Ли.

Его тоже нет в живых, подумала Мириам, но вслух ничего не сказала.

– Эмеус сожрал одного из них. И до сих пор нет конца тому аду, что последовал за столь необдуманным поступком.

– Какова степень их осведомленности?

– Я не знаю, что им известно. Знаю одно: в последние годы я не мог спокойно охотиться. – Он бросил на нее взгляд, который она до сих пор не замечала ни у одного Властителя, – взгляд, полный отчаяния, и Мириам почувствовала себя очень неуютно, оттого что в глазах ее соплеменника промелькнула слабость, свойственная лишь человеку.

– Как-то я выбрал очень хороший экземпляр. И запах отличный, и цвет кожи – все говорило о том, что добыча первоклассная. Я заманил ее в... э-э... такое тесное укромное место, туалет, кажется. Поев, я сложил остатки в маленький чемоданчик, который ношу с собой, – и вдруг налетела полиция! Бежали со всех сторон. Съезжались на авто. Выпрыгивали из всех дверей. Устроили нечто невообразимое. Мне удалось скрыться только потому, что я перепрыгнул через стену, а затем ушел по канализации.

Мириам достала пачку сигарет, закурила. Внезапно она почувствовала огромную усталость. Она подозревала, что история Мартина еще не закончена, и ей хотелось дослушать до конца.

– Продолжай, Мартин.

– Ты такая красивая.

Мириам невольно подумала: «Не хочу носить ребенка от такого слабака. Мне нужен сильный Властитель».

– Так что случилось дальше?

– Меня поймали.

Она молчала, потрясенная.

– Меня исследовали, Мириам! Осматривали челюсти, взвешивали, брали образцы жидкости!

– Но ты ведь убежал от них?

– Они хотели, чтобы я поверил в это. Все было обставлено более чем глупо – незапертые двери и тому подобное. Меня просто отпустили.

Мириам бросило в жар: значит, находиться в этом доме опасно.

– А дальше?

– Я выжидал несколько месяцев, несколько лунных циклов. Затем нашел полудохлого бродягу, обитавшего под мостом где-то за чертой города. Не успел я вскрыть ему вену, как они тут как тут: прыгают с моста мне прямо на голову, подъезжают на автомобилях... Еле ноги унес.

– Но ты, наверное, был ужасно голоден.

– Через несколько дней я предпринял новую попытку. На этот раз перенес охоту в район, где живут цветные, выбрал особь – только что закончился сеанс, и маленькое стадо покидало кинотеатр.

– Они появились вновь.

– Десятки! Со всех сторон!.. С тех пор так и сижу в этих стенах.

– Как же тебе удалось, Мартин, не есть по меньшей мере год? Это невозможно.

– "Нет ничего невозможного, когда ты должен" – девиз моей семьи. Мириам, я пил кровь мышей, крыс, бродячих котов. Я съел всех мух до последней, что летают в воздухе!

Не удивительно, что от него исходит такое зловоние. Властители не могут питаться такой кровью, иначе жизнь в них будет едва теплиться. Мириам тихо вздохнула. В свое время Мартин принадлежал к числу лучших любовников. Она помнила, как Суль выглядел пару веков назад: парчовый камзол, напудренный парик, в руках трость с золотым набалдашником. Он заигрывал с герцогинями, играл в карты за королевским столом. Среди соплеменников Мартин считался знатоком людского этикета.