* * *

Она проснулась. Рот ее был забит глиной, лежала она в каменной могиле под землей, а руки и ноги оказались спутанными похоронным саваном. Она не могла ни пошевельнуться, ни закричать.

Отчаяние Архи было столь велико, что вырвалось из ее груди, разбило подобно огненной птице каменные оковы и вырвалось в дневной свет, в тусклый свет в ее комнате без окон.

Проснувшись в этот раз окончательно, Арха села в постели, пытаясь прогнать остатки окутавшего ее мозг тумана. Одевшись, она вышла во внутренний дворик Малого Дома и окунула в заполненное ледяной водой каменное углубление лицо и руки, а потом и всю голову, пока ее тело не начало оживать и кровь быстрее побежала по жилам. Потом, откинув назад волосы, с которых капала вода, она выпрямилась и посмотрела на утреннее небо.

Солнце только что показалось из-за горизонта. Чистое, со слегка желтоватым оттенком небо обещало ясный зимний день. Высоко, так высоко, что казалось золотой искрой в небе, кружила какая-то птица – сокол или пустынный орел.

– Я – Тенар, – негромко сказала она и вздрогнула от холода, ужаса, возбуждения, стоя под открытым, омытым солнцем, небом. – Мое имя вернулось ко мне. Я – Тенар!

Золотая точка в небе ушла на запад к горам и пропала из виду. Солнце уже позолотило крышу Малого Дома. Внизу, в оврагах, зазвенели овечьи колокольчики. Приятный свежий ветерок донес из кухни запахи дыма и овсяной каши.

– Как есть хочется… Откуда он узнал? Откуда он узнал мое имя?.. Ох, мне нужно поесть, я так голодна…

Она натянула капюшон и побежала завтракать.

После трех дней полуголодного существования плотный горячий завтрак сотворил с Архой чудо – она перестала ощущать себя такой разболтанной и испуганной. После завтрака у нее появилась уверенность в том, что она способна справиться даже с Кессил.

Выходя из трапезной Большого Дома, Арха догнала Кессил и как бы между прочим сказала:

– С грабителем покончено… Какой чудесный сегодня день!

Из-под черного капюшона на нее искоса глянули серые глаза-льдинки.

– Мне показалось, что после человеческого жертвоприношения Первая Жрица три дня должна поститься.

Верно. Арха просто забыла об этом, и смятение тут же отразилось на ее лице.

– Он еще не умер, – сказала она после короткой запинки, стараясь подделаться под беспечный тон, так хорошо удавшийся ей минуту назад. – Мы похоронили его живым. Под Монументами. В гробу. В нем есть немного воздуха, гроб деревянный. Он будет умирать долго, как только я узнаю, что он умер, тут же начну поститься.

– Как ты узнаешь об этом?

Застигнутая врасплох, она снова помедлила с ответом.

– Я… я узнаю, мои… мои Хозяева мне скажут.

– Понятно… Где могила?

– В Подземелье под Гробницами. Я приказала Манану вырыть ее у Ровного Камня.

Нельзя отвечать так быстро, таким заискивающим тоном.

Нужно придерживать свое величие.

– Живой, в деревянном гробу… Рискованно оставлять так волшебника, госпожа. Уверена ли ты в том, что его рот заткнут достаточно надежно, и он не сможет произнести ни слова? Связаны ли его руки? Они способны вить заклинания всего одним пальцем, даже если отрезать язык.

– Его волшебство – обыкновенные фокусы, – ответила Арха немного громче и пронзительнее, чем ей того хотелось. Он похоронен, и Хозяева ждут его душу. Пусть остальное не волнует тебя, Жрица!

На этот раз она зашла слишком далеко. Рядом были другие – Пенте, еще две девушки, Дуби, жрица Меббет – и все они обратились в слух. Кессил заметила это.

– Все, что случается здесь, заботит меня, госпожа. Все, что происходит в королевстве, заботит Божественного Короля, человека Бессмертного, чьей покорной слугой я состою.

Он заглядывает даже в людские сердца и в темные подземелья, никто не в силах запретить ему это!

– Я запрещаю! В Гробницах правит воля Безымянных, они были до твоего Божественного Короля, и будут после него! Говори о них помягче, Жрица, не навлекай на себя гнев. Они войдут в твои сны, в темные закоулки разума, и ты сойдешь с ума!

Глаза Архи метали молнии! Кессил втянула голову как можно глубже под капюшон. Пенте и все остальные смотрели на них, пораженные ужасом и недоумением.

– Они стары, – донеслось из-под капюшона змеиное шипение Кессил. Они стары. Им поклоняются только здесь, и нигде больше. Время их власти прошло, и они теперь – всего лишь тени. У них нет больше былой силы. Не пугай меня, Съеденная. Ты – Первая Жрица, не значит ли это, что ты и последняя? Тебе не удастся обмануть меня, я проникаю взглядом в глубину твоего сердца, и тьма не в силах ничего скрыть от меня. Осторожнее, Арха!

Кессил повернулась и не спеша направилась к окруженному белыми колоннами дому Божественного Короля, круша под тяжелыми сандалиями замерзшую траву.

Арха замерла во дворе Большого дома, словно примерзнув к земле. Ничто не двигалось. Никто не двигался. Только одна Кессил на фоне храма среди холмов и пустынь, гор и равнин.

– Да пожрут Темные твою душу, Кессил! – похожим на соколиный клекот голосом крикнула Арха и, подняв правую руку с растопыренными пальцами, прокляла Верховную Жрицу как раз в тот момент, когда та поставила ногу на нижнюю ступеньку своего храма. Кессил пошатнулась как от удара, но не остановилась и не обернулась. Она взошла по лестнице и скрылась за дверью.

Весь день просидела Арха на нижней ступеньке Пустого Трона. Она не отважилась ни спуститься в Лабиринт, ни показаться среди других жриц. Непонятная тяжесть наполнила ее и час за часом держала в промозглом полумраке огромного зала. Она бездумно смотрела на двойной ряд уходящих вглубь зала толстых колонн, на пробивающиеся сквозь крышу копья солнечного света, на густые клубы поднимающегося из чаши на треножнике дыма. Она сосредоточенно составляла узоры из валяющихся на полу и ступенях мышиных костей. Мозг ее работал странно замедленно. – Кто я? – спросила себя Арха, и не получила ответа.

Когда свет угас, а холод начал пробирать до костей, в Тронный Зал, шаркая подошвами сандалий, пришел Манан. Лицо его было очень печально. Он остановился на почтительном расстоянии, его руки безвольно висели вдоль туловища, подол хитона был изорван колючками.

– Маленькая госпожа…

– Что такое, Манан? – Арха посмотрела на него с прежней привязанностью, но уныло и безрадостно.

– Малышка, позволь мне сделать то, что ты приказала… что якобы уже сделано. Он должен умереть, малышка. Он околдовал тебя. Кессил отомстит. Она стара и жестока, а ты так молода… Ты не в силах бороться с ней.

– Она не сможет сделать мне ничего плохого.

– Даже если она убьет тебя днем, на глазах у всех, во всей Империи не найдется человека, который осмелится наказать ее. Она – Верховная Жрица Божественного Короля, а он правит Империей. Но она не сделает этого. Она расправится с тобой по-другому – тайком, ночью, с помощью яда…