– Я такого не говорил, но подразумевал. Видишь, ты меня без слов уже понимаешь.

Смотрю на Никиту снизу вверх. Стоит, прислонившись к столу, руки сложены на груди, а на лице, как всегда, ни одной живой эмоции. Синяков тоже нет. Обошлось или это только ему не досталось?

Никита ядовито усмехается, поймав меня на разглядывании. Он больше не бармен-милашка, а снова холодный и колючий Клим. Парень, который сыплет ругательствами, стреляет убийственным взглядом и ввязывается в драки.

– Вот скажи мне, – произношу я, подавляя зевок, – ты просто идиот или бессмертный идиот?

– Я самурай, малышка.

– Да-да… Он не боялся жить и смерти не боялся.

– Так говорят самураи?

– Нет. Так говорил один классный пингвин, у которого мозгов больше, чем у некоторых.

– Пингвин? – Никита улыбается, и у меня теплеет на душе.

Блин. Ну почему я так реагирую? Почему именно на него? Пора валить. Срочно! Опускаю ноги, и тянусь за обувью:

– Да. Коди Мэверик из «Лови волну».

– Что это? Мультик?

– Угу.

– Почему я не удивлен? Аня, ты еще такой ребенок.

– А ты уже такой взрослый, что кидаешься с кулаками на всех подряд, – бурчу я. – Верх благоразумия и жизненной мудрости.

– Ты за меня переживала, – слышу совсем близко с ухом, а в висок ударяет горячее дыхание.

Никита не спрашивает. Утверждает. Не могу пошевелиться, он еще рядом. Дыхание тяжелеет. Я когда только вошла, сразу почувствовала, что кабинет пропитан его парфюмом, а сейчас запах такой яркий… Ядовитый, как и сам Клим. Чарующий, но все равно ядовитый.

Заканчиваю обуваться и, собравшись с силами, поднимаю голову. Между нашими лицами меньше десяти сантиметров. Его взгляд на моих губах, Никита поджигает их за секунду. Если он сейчас меня поцелует, это будет конец света. Конец всего! Хочу этого так сильно, как не хотела ни одного поцелуя в своей жизни. Желание необдуманное и ничем необоснованное. Оно просто рождается в этот самый миг и не отпускает. Клим точно демон.

– Можно мне уже домой? – тихо спрашиваю я.

Никита выпрямляется, возвращая мне возможность дышать:

– Теперь можно. Поехали.

– Сначала телефон. Мы так до китайской пасхи можем фигней страдать. Возвращай. Ты обещал.

– А как же я буду заставлять тебя со мной общаться?

– Зачем тебе это?

– Я уже говорил.

– Звучит не очень правдоподобно.

– А что будет звучать нормально? Я тайный агент, а ты объект, у которого мне нужно выведать секретную информацию? Так лучше?

– Вообще бред.

– Тебе не угодишь, – произносит Клим и поворачивается спиной, делая шаг к двери.

– Эй! – хватаю его за плечо. – А телефон!

Клим вздыхает и подходит к столу, выдвигает один из ящиков и достает многострадальный мобильник.

– Держи, зануда. Все равно в нем нет ничего интересного. Даже секси-фоток.

– Ты лазил в моем телефоне?! – выхватываю мобильник из его пальцев. – И ты даже не собирался брать его с собой! Ну ты…

– Кто? – Никита в секунду подходит вплотную, заставляя сжаться под его грозным взглядом.

– Залупыська! – выпаливаю я, задирая голову.

С визгом взлетаю в воздух, потому что Никита закидывает меня на плечо и хлопает по заднице:

– Плохая девочка. Тебя следует хорошенько выпороть за такие слова.

– Да я тебе!..

– Что ты мне сделаешь, Ань? Закидаешь остротами или заобнимаешь до смерти? – болтает он, с легкостью вышагивая со мной на руках.

– Придушу! Поставь меня!

Оказываюсь на своих двоих уже в центре пустого зала и бросаю взгляд на темную барную стойку.

– Признайся, что тебе было весело сегодня, – мурчит Никита, точно заклинание.

И оно действует, потому что я с какого-то фига говорю правду:

– Да…

– Мне тоже, – отвечает Никита и хватает меня за руку. – Поехали, малышка. Ты сейчас отключишься, а я не хочу тащить тебя на себе в общагу. Ты чертовски тяжелая.

– Что?! Да я пушинка!

– Уверяй себя в этом.

– Козел…

– Что ты мяукнула?

– Поехали, говорю. Сил уже нет тебя видеть.

– Придется еще потерпеть, – тихо произносит Никита.

– Что?

– Говорю, я бы на тебя смотрел и смотрел. Правда, лучше не в этой ужасной юбке.

– Чем тебе юбка-то не нравится?

– Ее хочется снять.

Закатываю глаза, не собираясь никак реагировать. Эти его прикольчики меня доконают.

– Холодно? – спрашивает Никита, включая печку в машине.

Кутаюсь в кожаную куртку, которую сдуру напялила. Пуховик не очень подходил сегодняшнему образу. Красота требует жертв! Что-то я не рассчитала свою готовность к таким жертвам.

Никита снимает кожанку, перехватывая руль, то одной рукой, то другой, и бросает мне на колени:

– Хватит трястись. Нечего было так рядиться. Зима еще вообще-то.

– Говорит чувак, который постоянно гоняет в кожанке.

– Я год жил на юге. Там даже зимой минимум плюс десять.

Тёплый воздух наполняет салон автомобиля. Расслабленно откидываюсь на спинку кресла:

– Говоришь так, будто скучаешь. Зачем тогда уехал?

Никита выкручивает руль и меняет наше направление:

– Есть хочешь?

Спокойствие растворяется в аромате свежего парфюма.

– Нет! Я хочу домой!

– А я бы пожрал! Уже начало шестого. Самое время завтракать.

– Самое время мне быть в постели! Отвези меня, а потом делай, что хочешь!

– Зачем? Если я и так могу делать, что хочу?

–Ты что? Не русский?! Вези меня домой!

– Не ори, Ань, – Никита протягивает руку и дергает меня за косу. – Я угощаю. Попытка накормить тебя – дубль три.

– Ты же всю ночь отработал? Откуда столько бодрости?

– Привык.

– А я нет и хочу спать.

– Хотела бы спать, уже была бы дома.

– Чего?! Ты запер меня в кабинете!

– Да? Ты уверена?

– Никита! Ты издеваешься что ли? Ты… Ты…

Никита снова дергает меня за косичку.

– Ну, кто я, малышка? Скажи. И одним шлепком ты не отделаешься. А после дружить мы точно не сможем, – на этот раз хрипотца в его голосе смешана с сексуальностью. Она вызывает дрожь, что спускается от груди к животу.