Замечу, дорогая Агата, что мой острый ум – оружие не только оборонительное, но и наступательное. Незадолго перед этим эффектным турниром со мной решил завести знакомство неприятный господин, у которого оказалась голландская фамилии Ван Заров, вероятно, из тех голландцев, что привез с собой Петр Великий в эту страну.

Он так старательно коверкал французский, что я убедился в его превосходном знании. Когда же принялся делать откровенные глупости, предлагая угостить меня водкой, я подумал, что он просто дурно воспитан. Но когда он сгреб меня в охапку, при этом быстро и, как он думал, незаметно меня ощупал, последние сомнения мои отпали. Этот человек не тот, за кого себя выдает. Скорее всего, он тоже из тайной полиции. Насколько я знаю, в России их несколько: жандармерия, еще «okhranka», еще особая полиция. И это только те, о которых я слышал. Не удивлюсь, если их значительно больше. Чем еще, как не тайными кинжалами тайной полиции, держится эта полицейская империя?

Боюсь, что мое инкогнито он раскрыл. Мне не надо было оставлять свой маленький «браунинг» в кармане. Но и быть безоружным я не рискнул. Не думаю, милая Агата, что этот Ван Заров сообщит преступнику о бельгийской полиции, которая идет по следу. Хуже будет другое: если окажется, что мы охотимся за одним зверем. У него есть все возможности помешать мне. Не могу исключить, что его задание – найти ту же вещь и заполучить ее в лапы тайной полиции. Я уже понял, что в России может случиться все, что угодно.

Наверняка вас беспокоит, как же ваш скромный друг держится в этом ледяном краю в ботинках на тонкой подошве. Мне помогла моя верная подруга: находчивость. Я вспомнил, как когда-то матушка в холода заворачивала мои детские ножки в газету. И становилось тепло! Я применил этот метод – и вуаля! Холода как не бывало! Конечно, ноги испытывали страшный дискомфорт, но это пустяки в сравнении с морозным ознобом. В газетных обмотках мне стало тепло настолько, что мои извилины могли больше не думать о холоде. И сосредоточиться на главном.

– Рад, Орест Семенович, что за столько лет вы не забыли это имя, – сказал американец. – Признаться, я так отвык от него, что буду вам крайне признателен, если сочтете для себя возможным обращаться ко мне по паспорту: мистер Маверик…

Сердце Ванзарова бежало вслед за Марго. Но спуску ему не давали разум и логика, держали в ежовых рукавицах. Игрался второй акт драмы. Пропустить его было истинным преступлением. Разум и логика любили подобные представления.

– Как тебе угодно… – ответил Веронин.

– Вы меня вызвали. Я принимаю ваш вызов, – ответил американец. – Извольте предъявить деньги, акции, банковские чеки, дорожные чеки, поручительства или прочие ценные бумаги, которые могут быть приняты к расчету. Долговые расписки я не принимаю. Что вы можете предложить?

Лилия Карловна, затихнув в объятиях Дарьи Семеновны, резко встала, чуть не отбросив заплаканную родственницу, и подошла к столу.

– Орест, что ты делаешь! Остановись! – проговорила она.

– Тетушка, уйдите, – попросил Веронин. Нервные потрясения, кажется, совсем исцелили его кашель. – Это вас не касается.

– Орест, опомнись! Ты оставил нас без гроша! Ты губишь нашу семью! Смирись и отступи! Умоляю тебя памятью твой матери, моей дорогой сестры!

– Пошла вон, старая дура, – проговорил Веронин. – Не лезь не в свое дело.

Глаза Лилии Карловны, заплаканные до красноты, стали узкими и злыми.

– Хорошо же… Ты не оставляешь мне выбора… – С этими словами она оборотилась к американцу, оперлась о спинку стула и медленно, словно падая, опустилась перед ним на колени. – Петр, чего тебе еще надо… – проговорила она. – Ты видишь, я растоптана, уничтожена… У нас больше ничего нет… Прояви милосердие, и я до конца дней буду молиться за тебя…

Американец держал руки за спиной, но его нерешительность была заметна. Ванзаров заставил себя не вмешиваться.

– Даша, что ты ждешь, иди, встань со мной, – позвала Лилия Карловна. – Может, две коленопреклоненные женщины растопят это сердце.

Племянница пошло и безвольно подошла к старушке и опустилась рядом с ней. Юбки их раскинулись широким веером.

– Что же тебе еще надо? – спросила Лилия Карловна. – Мы обе молим тебя… О прощении… За все… О милости молю… Пожалей, ты же нам не чужой… Столько лет прошло, все забыто… Пощади…

Маверик медленно и глубоко вздохнул.

– Госпожа Сидихина, и вы, Лилия Карловна, глубоко тронули меня… Я простил вас… Как это следует делать. Но не могу отказаться от брошенного мне вызова. Это дело чести. А честь не растопить женскими слезами.

Лилия Карловна оперлась рукой о племянницу.

– Орест, откажись! – потребовала она с нажимом. – Забери свое слово, он готов не играть с тобой… Он простит…

– Да-да, Орест Семенович, заберите обратно свое слово… – сказал Маверик с улыбкой. – У нищих нет чести… Она им не по карману.

Веронин вскочил, сжав кулаки. Американец стоял перед ним, не шелохнувшись.

– Господа, остановитесь! – закричала мадам Стрепетова, до сих пор во все глаза наблюдавшая за сценой. – Мужчины, да скажите вы им!

Обращение было ко всем, кроме ее мужа. Господин Стрепетов не тот, кто мог встать между двумя разъяренными быками. Хотя бы в силу комплекции. Никто не шелохнулся, только Навлоцкий попятился к двери.

– Орест, откажись, – проблеяла Лилия Карловна, кажется, теряя сознание. Это было большой ошибкой. Ярость излилась на нее. Веронин одной рукой схватил ее под грудь, другой сгреб сестру и вынес их за дверь, как кукол. Из холла послышался стук, как будто бросили что-то тяжелое и мягкое. Веронин вернулся и затворил за собой дверь.

– Вызов брошен, – сказал он.

– Принимаю повторно, – согласился американец. – Так, что ставите?..

– У меня есть отличная квартира на Невском проспекте, стоит около двадцати тысяч. Как приличный особняк. Ставлю за десять…

– Недвижимость в России меня не интересует.

– Дача в Шувалово, каменный дом, огромный сад… Те же десять тысяч.

– Тем более не интересует. У меня свое ранчо.

– Что мне остается… – проговорил Веронин. – Драгоценности сестры и тетки…

– У тебя есть нечто, что меня может интересовать, – ответил американец. – И ты об этом прекрасно знаешь…

– Нет, никогда…

– Против такой ставки я готов выставить не только все, что есть и выиграл у тебя, но и добавить все свое состояние. Это – миллион долларов. Ты можешь стать очень богатым человеком, Орест Семенович…

– Это невозможно… Категорически…

Прежде чем перевернуть страницу, побалуйте себя.

Для этого:

1. Заварите крепкий чай или кофе.