Мэри согласно кивнула, улыбаясь ему в ответ.

– Тетя просто специалист по воспитанию твердого характера. Не знаю, что бы я без нее делала.

– Тебе, наверное, хочется быстрее вернуться к ней, к друзьям? – Улыбка медленно исчезла с его лица.

И снова не свойственная ему раньше ранимость заставила ее сердце болезненно сжаться.

– Ты же мой папа! – напомнила она ему. – Я буду просто счастлива жить здесь, с тобой, пока я тебе нужна!

– Это правда, Мэри? – Он беспокойно всмотрелся в ее лицо. – Знаю, что спрашивать не имею права, но...

– Имеешь право. Я... – Внезапно набежавшие слезы затуманили ей глаза. – Я люблю тебя, папа. Тебе незачем волноваться, что я уехала от тетки из-за тебя. Здесь моя родина и, несмотря на тяжелые воспоминания, она ей и останется.

Мэри хотела главным образом успокоить отца, но, произнося эти слова, она вдруг осознала, что говорит чистейшую правду. Она действительно все больше и больше начинала чувствовать себя здесь дома.

– Спасибо, детка. Ты не знаешь, как это важно для меня. Вдвоем мы справимся с Голардо.

Голардо... Одно звучание этого имени вызывало в ней странный трепет. И одновременно Мэри ощутила жесткий укол совести. Отец никогда не поймет, если узнает, какое воздействие оказывает на нее присутствие Тони. Она и сама не совсем это понимала. Испугавшись, что может как-то выдать себя, Мэри быстро перевела разговор на другую тему и старательно избегала разговоров о Тони до конца своего посещения.

Тонкий слой облаков почти не смягчил солнечного полуденного жара, когда Мэри вывела Боя из конюшни на лужайку. Полностью поглощенная своенравным жеребцом, она все-таки сразу услышала шум мотора подъезжавшей по аллее машины Тони и мгновенно узнала ее. Когда он поравнялся с загоном, Мэри успела перевести Боя на спокойный шаг.

Тони вышел из автомобиля и облокотился на изгородь, его улыбка выражала живое восхищение.

– Вижу, ты наконец сумела очаровать этого строптивца?

– Ему необходимо как можно больше движения, – ответила она, делая вид, что не обратила внимания на его комментарий. – Это поубавит в нем упрямства. Но мне еще достаточно дорога жизнь, чтобы я решилась сесть на него верхом.

– Дай мне попробовать. Когда я его чистил, он переносил меня довольно терпеливо.

– Невозможно. Отец – единственный, кому Бой разрешает садиться на себя верхом. Если он тебя сбросит, я буду винить в этом себя.

– Слышишь, Бой? Значит, ей не все равно!

Тони оседлал жеребца с уверенностью и сноровкой, которая несколько поубавила ее страхи. Бой едва ли заметил, когда Тони вскочил в седло – с такой легкостью он это сделал. Когда Тони пустил его шагом, жеребец слегка взбрыкнул передними ногами, но невольно подчинился мастерству наездника. Они словно слились воедино – сильный, горячий конь и управляющий им человек, и Мэри поймала себя на том, что, приоткрыв рот, любуется великолепной картиной, которую они представляли.

Сделав несколько кругов по лужайке, Тони придержал коня и неожиданно предложил:

– Что если оседлать еще одну из ваших лошадок и покататься нам вдвоем?

– Как просто ты все это проделал, – отметила Мэри. – Ты, должно быть, брал специальные уроки.

Тони с улыбкой пожал плечами.

– Так, занимался немного. Если ты поедешь со мной, я расскажу все подробно.

С того дня, как Мэри вернулась домой, ей еще не удавалось выкроить время для верховой прогулки, и теперь эта мысль показалась ей такой заманчивой, что она, не раздумывая, согласилась.

Они поскакали по холмистой равнине. Воздух был напоен свежими запахами весны. Ветер весело играл их волосами, он взъерошил густые кудри Тони и растрепал аккуратно сколотый узел Мэри. Бой и гнедой мерин, которого выбрала Мэри, сначала скакали дружным галопом, но постепенно замедлили бег и пошли шагом, позволив своим ездокам повести спокойную беседу.

– Ну расскажи, как ты сумел стать таким первоклассным наездником? – с любопытством спросила Мэри.

Тони рассмеялся.

– Вовсе не таким уж первоклассным. В Италии у меня была возможность немного подучиться – дядя держал лошадей. Но все основные приемы я запомнил с детства, когда наблюдал за твоим отцом. Вот кто был настоящий наездник!

Тони наклонился, взял ее за руку и сжал ее.

– Ну-ка, давай поскачем наперегонки. Скажем, отсюда до ограды загона.

– Отлично. Что получит победитель?

– Если выиграешь ты, то получишь ящик коллекционного вина Голардо, что у меня в багажнике. А если я... – В его глазах сверкнул опасный огонек. – Я что-нибудь придумаю.

– Не слишком напрягайся, – предостерегла она его, легким ударом каблуков направляя лошадь к дороге. – Если мне обещано вино, выиграю я, пусть даже мне самой придется нести лошадь.

Дикое веселье охватило Мэри, когда гнедой стремительно понес ее по дороге. Она уже успела позабыть чистейшую радость, которую испытываешь, когда скачешь на прекрасном могучем животном. Ветер рвал ее волосы, выдувая шпильки. Длинные пряди распустились и развевались по ветру, но она не обращала на них внимания. Она уже много лет не ездила так быстро, и сейчас, сидя в седле, сосредоточила все свое внимание на летевшей навстречу дороге.

Конюшня была уже совсем близко, когда сзади снова раздался стук копыт. Она попыталась заставить мерина ускорить галоп, но Бой и улыбающийся всадник поравнялись с ней и затем вырвались вперед перед самой изгородью загона.

Чувствуя легкое головокружение и слегка запыхавшись, Мэри натянула поводья и пустила гнедого шагом. Тони тоже осадил Боя, повернул его и направил к ней навстречу.

– Было здорово, да? Сразу чувствуешь себя живым, – с ликующим видом воскликнул он.

Она кивнула, но не могла удержаться, чтобы не поддразнить его:

– Хотя мои шансы и не шли ни в какое сравнение с твоими.

Он бросил на нее пламенный взгляд.

– С тобой никто не сравнится, дорогая. Ты и не представляешь себе, какая ты красивая с распущенными волосами.

Огонь, горящий в его глазах, словно перетекал в нее жаркой волной, и Мэри быстро отвела взгляд в сторону, стараясь ответить как можно небрежнее:

– Ты говоришь это, чтобы только меня утешить, ведь я потеряла ящик вина.

– Я мог бы отдать его тебе, – сказал он, когда они въехали во двор перед конюшней и спешились.

– Это предложение звучит так, словно за ним должно последовать условие.

Мэри привязала лошадь и принялась снимать с нее седло. Следуя ее примеру, Тони расстегнул подпругу Боя и ответил:

– Единственное условие то, что ты не откажешь мне в моей награде.

– Ты еще не сказал мне, в какой.

И не проявляя ни малейшего любопытства к его ответу, она стянула седло с лошадиной спины и направилась с ним в конюшню. К ее досаде, Тони со своим седлом последовал за ней. Пока они складывали упряжь в кладовке, он молчал, но, когда Мэри повернулась, чтобы выйти из прохладного сумрака конюшни на воздух, он поймал ее за плечо и повернул к себе лицом.