Одобрил. Взял еще водки двести грамм, мне предлагал вина — отказалась наотрез. Болтали о чем попало. Я была в панике: такое впечатление, что Сайпана не было, а мы опять просто два старых школьных дружка. Безуглов наелся, отметил: вкусно, но на Сайпане было вкуснее. Вот и все воспоминания!

От отчаяния предложила: поднимемся в казино? На часы глянул, согласился:

— Ладно, ненадолго.

Вообще-то он озабоченным каким-то выглядел, без конца по сотику говорил.

Сели за рулетку.

— Безуглов, у тебя неприятности?

— Да есть немножко. С партнерами непонятки, подряд хороший взяли, деньги вложили, а они разборки какие-то между нами устраивают, проверки. Работать надо — такой кусок жирный отхватили, каждый день на счету, а у нас — тормоз.

— Может, партнеры твои из мафиков?

— Из кого?

— Ну, мафиози, развести тебя хотят.

Глаза вытаращил:

— А что, такое еще есть? Мне кажется, это уже в прошлом.

— Да, подотстал ты в своих заграницах. Есть, конечно! Не так, как в девяностых, конечно, поцивильнее, примерно так, как ты сейчас рассказываешь.

Не поверил особо, вижу. Ладно, не маленький, сам разберется.

Поиграли с часок. Не везло.

— Маш, поехали домой!

— Поехали! — обрадовалась.

На улице каждый подошел к своей машине.

— Спасибо, развеялся с тобой, звони, не теряйся!

Чмок-чмок! Дверку мне в машину мою же открыл, подсадил галантно, захлопнул, ручкой помахал. Я онемела. Гад! Паразит!! Сволочь!!! И ведь вижу — не специально придуривается. Он на самом деле не придает никакого значения тому, что между нами было. Сама не ожидала, но завыла. Что делать?! Что мне делать?! Только не домой!

Посидела немножко и в «Бинго» вернулась. Снова за рулетку уселась. Молоденький официант подскочил:

— Может, вина за счет заведения, Мария Алексеевна?

Развернулась к нему: мордашка прыщавенькая, служить готов.

— Если выучил, как меня зовут, изволь выучить, что алкоголь я не принимаю. Понял, придурок? — Я почти кричала.

Тот покраснел и растворился. Мне показалась, что вокруг стало тихо. За полчаса проиграла пятьсот баксов, на душе еще хуже стало, пошла в гардероб. Там местный жиголо ошивается, Коля.

— Мария Алексеевна, позвольте поухаживать! Ну, не шубка у вас — пух. А сама-то вы вся загорелая такая, ну шоколадка. Ел бы и ел! Не рано уходите?

— Не рано, Коля, пошли со мной.

Он классный жиголо, высокого полета, на кого попало бросаться не станет. Дожила!

Прошвырнулась с ним по городским барам, вдруг кто из знакомых увидит и Безуглову доложит: видели, мол, с молодым таким, красивым!.. Потом выкинула его на центральной площади и домой покатила. Что происходит со мной?

Утром в субботу Лерка в гости прикатила — впечатлениями про Египет поделиться. Не успела войти, как я разревелась.

— Маш, чего?

— Лерка, я люблю его! Как кошка! Ну, натурально — как кошка!

— Кого? Безу-у-углова! С ума сошла, что ли? Вы же сто лет…

— Ну и что?!

Потом успокоилась слегка. Рассказала Лерке под страшным секретом о переживаниях своих. Она только вздохнула:

— Маш, ну ты же знаешь, он со всеми своими бабами так, ухитряется при любых обстоятельствах другом остаться. Он же — Безуглов, без углов то есть. Зайка и всеобщий любимец.

— Знаю, конечно, но со мной все не так должно быть!

И опять Лерка вздохнула, а меня злость взяла. Ну, подожди, плейбой!

Следующие две недели я делала все, чтоб пересекаться с ним и сверкать. То в одежке немыслимой, то при мальчике каком стильном.

Пересекались, сверкала. Не действовало. Целовал рассеянно, в щеку: привет, малыш, выглядишь сногсшибательно! — и снова в свои дела.

А потом удача мне улыбнулась! Он позвонил сам.

— Маш, привет! У меня тут дружок хороший, я ему обязан многим, журнал хочет выпускать. И деньги есть. Но не знает, с чего начать и как. У тебя же опыт издательский какой-никакой есть и в типографиях кто-то работает, подскажи ему.

— Да без проблем! Подъезжайте! Жду в конторе.

Подъехали. Ничего себе так дружок оказался. Прикид штук на десять баксов, зажим для галстука с бриллиантом заметным, парфюм со вкусом. Максимом Витальевичем представился, сдержанно к руке моей приложился.

Сразу перешли к делу. Безуглов взялся мне суть излагать, и тут меня понесло. Отольются кошке мышкины слезки! Я просто размазала Безуглова! Морально, конечно. Я уничтожила его вместе с его взглядами. Я блистала! Я улыбалась Максиму и, вытирая мимоходом о Безуглова ноги, дала полный и исчерпывающий обзор издательско-полиграфического рынка города. К концу тирады я нашла Безуглова красным как рак, а Максима в некоторой растерянности. Кажется, я погорячилась. Они очень быстро ретировались, причем Сергей даже не попрощался. И Максим как-то странно взглянул на меня — я перестала чувствовать себя победительницей.

Я перезвонила Сереге после обеда:

— Безуглов…

— Марья Алексеевна, прости, занят сильно! Потом созвонимся, о’кей? — Он впервые меня так назвал, и я поняла, что все кончено.

Но я пыталась бороться. Через три дня я послала ему кота в мешке. Появились у нас тогда такие игрушки: холщовый мешок, из него торчит хвост. Чуть-чуть прихлопнешь — из мешка смех. Купила и отправила с посыльным. Посыльный вернулся, доложился, что доставил, а в ответ — тишина. Что же я за дура такая?! Ему не герой дня нужен, а баба, простая баба!

Искала предлоги, чтобы позвонить. Отвечал охотно, но без изысков, ничего лишнего. И хоть звать взялся по-прежнему Машкой, но дистанцию никак не сокращал. Сама виновата. Что доказать хотела? Кому?

На День святого Валентина корейское консульство пригласило меня в канадский ресторан. Как любимого партнера. Самый дорогой ресторан города давал бал. Делать все равно нечего было — поехала.

Там красивенько так все, шариками увешано, сердечками. А за маленьким столиком на двоих Безуглов сидит. С Викой своей. Вот сюрприз!

Поздоровались, никто не смутился. У нас — бал. У них — ужин при свечах.

Мне умереть хотелось. Ну, Безуглов!

Одно ясно стало — нет у меня надежды. Никакой!

Он не звонил. Слухи доходили, что дела у него плохи. Не то поставщикам задолжал, не то заказчикам. Мне-то понятно — разводят его партнеры. По стандартной схеме. Дурак американский! Все в порядочность верит!

Один раз проявился. Приехал ко мне домой на машинке простенькой какой-то, сам весь потерянный, без лоску.