Второй полицейский – Лупен – справившись с первым рвотным позывом уже вынимал тем временем из кармана плаща Жиз ее телефон.

А третий сотрудник – психолог – молодая, но очень некрасивая женщина – Тина – смотрит на красивое лицо Жиз с мстительным чувством. Она одна из всех узнала лицо чемпионке по стрельбе, у которой такой красивый муж, что ослепнуть можно. И еще она гуляла от него, как время от времени писали в прессе.

– Допрыгалась по койкам, – сказала вслух коллегам Тина. Все обернулись к ней.

– Да, шлюхой за деньги убитая не была. Но при этом точно позволяла себе больше любой проститутки бесплатно. Так что все же это некрофил. Ее он тоже почистил за грехи изнутри. – резюмировала Тина.

– И все-таки я сам поговорю с мужем жертвы, – решил комиссар и забрал у Лупена телефон Жиз.

Клод, все еще осматривая комнаты в квартире, видит на экране смартфона надпись «Жиз» – прикладывает трубку к уху. Молниеносно настроение его стало злобным, и он заорал:

– Что ты еще задумала, гадина, после того, как не попала в меня! Ребенка ты никогда больше не увидишь, и я не полезу к тебе под прицел. Встретимся в суде! – выпалил Клод в трубку, не дожидаясь даже звука голоса жены.

Полицейский оторопел от такого начала беседы. Но одно ему стало ясно – муж даже не в курсе, что жена мертва. Ну, и понял полицейские еще и то, что желание убить присутствовало скорее у нее, чем у него…Пришлось снова вызывать Клода по телефону:

– Извините, Клод. Это не Жиз, а комиссар Бленд, криминальная полиция. Ваша супруга убита. Где вы находитесь в данный момент?

Клод замер от неожиданности, а потом его наполнила большая, нескрываемая радость – позади весь этот мрак и стыд. Но потом он понял, кто главный подозреваемый. И спросил, обращаясь к агенту по недвижимости:

– Скажите мне точный адрес этой квартиры. Мне надо сообщить полиции, где я сейчас. Мою жену нашли мертвой. – Увы, в голосе его не было и тени горя.

Дама – риэлтор тоже оторопела от услышанного, а потом официальным, чуть раздраженным тоном громко и медленно называет адрес с некоторой опаской, полицейский слышит его параллельно с Клодом.

Поэтому перебил начавшего диктовать адрес Клода:

– Не повторяйте, я слышал. Кто это с вами?

– Я ищу квартиру после того, что случилось утром. Это – Эльга, агент по недвижимости.

Полицейский все же счел нужным уточнить:

– Как долго вы уже находитесь в риэлтерской компании?

Клод задумался: – Точно не знаю, но уже больше часа.

Полицейский тяжело вздохнул: – Тогда у вас алиби. Ваша жена застрелена, изнасилована и вывернута наизнанку маньяком от силы полчаса назад. Труп еще был теплым, и…

Клод, наконец, осознал случившееся: – Застрелена?! Каким оружием? Ее собственным, которым она в меня с утра стреляла? Но как так могло получиться, что ее выпотрошили! Я ведь вызвал полицию, когда она стреляла в меня на лестнице нашего дома. Ее должны были арестовать!

Комиссар засомневался – имеет ли он право говорить мужу такие детали. Но, похоже, он не причем…

– Труп нашли на обочине дороги. Подозреваем серийного убийцу некрофила.

Клод при этих словах осознал, что его Жиз кто-то не просто застрелил, а разрезал и вывернул на изнанку. И ему стало плохо от представленной картины и стыдно за свою радость в первый момент, когда он узнал, что его мучительницы больше нет на свете. И он спросил, куда увезли Жиз с места преступления.

Полицейский назвал ему адрес: – Подойдите в комиссариат, и вас проводят в наш отдел.

Клод отключил телефон и сел на чей-то слишком мягкий всепоглощающий диван. Но потом пересел – растерянный и озадаченный – прямо на пол. Ему нельзя было расслабляться в этой ситуации.

Риелтор Эльга его не торопила, поняв по обрывкам услышанного телефонного разговора и истеричной веселости Клода, что случилось что-то жуткое. Но ей нужно было на следующую встречу. Поэтому она робко поинтересовалась, прервав поток противоречивых мыслей клиента:

– Так вы решили на счет квартиры?

Клод попытался сосредоточиться на ее словах.

– Нет. То есть… мою жену убили. Я рад, что не я это сделал. И рад, что ее нет. Но так не бывает, чтобы…

Дама со следами былой красоты печально и понимающе улыбнулась: – Чтобы не надо «отгрызать себе лапу»?

У Высочайшего престола, который сооружен из узорных красных с золотом облаков, собрались все Ангелы, задействованные в деле. Докладывая, они не видят высочайшего лика. В ответ на их слова то посверкивают в тронном облаке маленькие молнии, выражая недовольство, то сгущается золотое сияние, как знак одобрения.

Ангел Жиз и Ангел Клода оба стоят понурые, на их лицах всполохи грозы особенно видны.

– Она слабая женщина, подверженная болезни под народным названием «бешенство матки», я до последнего пытался притушить словами и намеками бушевание ее страстей – дрожащим голосом оправдывается Ангел Жиз. – Но она не просто не слушала меня, а поступала всегда наоборот. Знаю, я должен был отступить давно. Но она ведь сильно любила своего мужа, пусть и садисткой любовью. И ее ужасные поступки были продиктованным тем, что он ее демонстративно не любил. Отказывал ей в сексе. Ему не нравилось, что его силой заставили жениться, даже заниматься сексом. Но все же он мог бы быть с ней мягче и не перерождать ее любовь в ненависть.

Ангел Клода возмущенно растолкал облака, выдвигаясь на линию спора.

– Да она же заставила его угрозами, удерживала шантажом! А потом мучила его всеми возможными способами. Особенно подло это было, когда, чтобы доставить боль его отцу, эта…Жиз в полном смысле слова своим равнодушием к его потребностям губила сынишку.

Ангел Жиз вступил в полемику более уверенным тоном, чем говорил вначале: – Но, ведь он довел ее до этого своим равнодушием к ней, как к женщине.

– Насильно мил не будешь. Надо включить это в заповеди. – Ангел Клода прикусил язык, поняв, что поучает высочайший Престол снизу.

– Чтобы еще одну все нарушали, – хмуро заметил Ангел Жиз. – Не понимаю я этих людей. Ведь не спорят же они с правилами движения на дорогах. Видят – тупик впереди, не пытаются же на машине пробить стену дома в конце улице. А в моральном плане именно так и делаю – идут напролом, сталкиваются лоб в лоб. Господь говорит им – правило – любовь. А они не верят, что если у вас не любовь, то остальное – тупик.

Ангел Софьи тоже примчался на этот внезапно возникший диспут о неисповедимости путей Господней.

– Почему считается, что неисповедимы пути Господни? Они как раз проложены так ясно, обозначенные действиями: не делай то и делай это, настолько непонятны людям. Или они просто не верят, что Бог видит все? Но как такое возможно, если даже при их убогой технике теперь движение по автотрассам и штрафование лихачей по результатам наблюдения при помощи видеокамер. И как они, умеющие общаться по Интернету, уже даже воочию не понимают, что возможен полный охват информации из какого-либо центра и сиюминутное общение, невзирая на расстояния.