Ледниковый период заканчивается естественным окоченением.

Настоящая старость – безжалостная штука.

В нашем доме жила тихая маленькая старушка, а напротив дома была яма. То есть не яма, конечно, а вырытый по нужде котлован, нужду в рытье испытывали хозяйственные службы, пригонявшие большую ревущую машину, как только начинались осенние дожди, машина ковшом рыла землю, разбрасывая ее вокруг ямы, утробно урчала и представляла собой квинтэссенцию глупости местного жэка. Порывшись в земле в свое удовольствие, все уезжали, оставив возможность грязи стекать в наш подъезд до первых морозов, весной яму засыпали снова, вытаскивая из нее много интересного, нападавшего туда за зиму.

Маленькая старушка очень любила птичек, она собирала хлебные корочки, размачивала их и раз в неделю выходила к подъезду, опускала лапку в кастрюльку и кричала дребезжащим фальцетом – гули-гули-гули. Потом начинала разбрасывать вокруг себя размокшую хлебную массу, а толстые голуби топтались у нее по ногам, и все было бы хорошо, но как-то старушка приболела и накопила корочек больше, чем на одну кастрюльку, к моменту ее выхода на кормежку зима закончилась, и началась оттепель, и вся чудесная, жирная, вязкая грязь оттаяла и медленно поползла к подъезду, а старушка тем временем ничего не знала, складывала корочки в большое эмалированное ведро и надевала обрезанные валенки.

Когда птичья мать тереза выволокла емкость во двор и ступила на твердую землю, ей показалось, что земля шевелится, но старушка была закаленная ужасами предыдущей жизни и внимания на такие пустяки не обращала, поставив ведро на землю, она призывно замахала птичкам, которые тупо смотрели на нее с крыши подъезда, не понимая, почему ее гули не какают от радости на хрупкие плечи своей кормилицы, старушка закричала еще призывней. Голуби молчали и не двигались с места. Зато на мокрые балконы, заваленные с зимы всякой хренью, начали вылезать жители нашего подъезда, старушка, ободренная всеобщим вниманием, решила продемонстрировать взаимную любовь – свою и птиц, и стала причитать – ах, вы мои гулечки голодныя… А я вам покушать принесла… А то вас никто не покормит…

Перекормленные за зиму жирные голуби тупо икали и переглядывались. На балконах начали хихикать. Старушка разъярилась. Она набрала в пригоршню мокрого месива и запустила им в голубей. Размоченные корочки описали хилую дугу и упали прямо на выходящую из подъезда старушечью соседку, на балконах замерли, хлебная тетушка переменилась в лице и метнулась с ведром в сторону, но валенки уже стояли по самые щиколотки в ползущей жиже и бежать не хотели. А тем временем тетка с мякишем на голове неумолимо приближалась, громко обещая превратить птичью кормилицу в голубиный помет. Старушка сделала последнее усилие, рванулась и – побежала вдоль дома в одних чулках. С ведром, полным хлебных корочек.

На балконах облегченно вздохнули и пошли по своим делам, а голуби все продолжали тупо икать на козырьке подъезда.

Бабушка после этой пробежки даже не заболела, но кормить голубей отчего-то перестала, видимо, решила, что они – гнусные, неблагодарные птицы.

Одна моя знакомая, благодаря которой родился слоган «скажи Машке нет!», очень хорошо разбиралась в ядерной физике. Она даже собиралась писать дипломы по этой дисциплине, никогда ее не изучая, но речь вовсе не о ее удивительных способностях, а о замечательном определении броуновского движения, данного этой чудо-девушкой. «Броуновское движение, – уверенно говорила она, – это когда – ток по проводам в поле. Во все стороны». Видимо, ей чудились сумасшедшие заряженные частицы внутри стальных гудящих струн.

Вот так же двигаются с утра наши старушки – как маленькие зеленые электроны: сначала – строго в одном, только им известном направлении, а при столкновении с такими же бешеными кусочками материи – сразу разнонаправлено. Я сама видела, как старушки буквально раздваивались (и даже хуже!), стоило им только столкнуться где-то на синей ветке, или зеленой. Или на любой другой. Хаотической движение старушек по разным веткам метро подчинено одному закону – оно абсолютно непредсказуемо. Старушка, которая движется с умыслом, целью и помнит нужное направление – или еще не по-настоящему броуновская старушка, или уже разрядилась как частица.

Есть старушки утренние, упорно собирающие всю ночь ненужные лоскутки и тряпочки по всему дому, чтобы на рассвете аккуратно запихнуть их в большую тележку на колесах и помчаться в метро, боясь не успеть в час пик. И стонать на весь состав, когда сонные, одуревшие от толкучки граждане, задевают этот огромный баул и ломают себе ноги. А потом медленно выползать на каждой станции из дверей, чтобы отдышаться и – втиснуться в следующей поезд, такое впечатление, что на каждой ветке метро этих бойцов невидимого фронта определенное количество. Уходят одни – прибегают другие.

Но больше всего следует бояться юрких старушек, косящих под Шапокляк, с коричневыми ридикюлями в сухоньких ручках, именно они внезапно подпрыгивают и бьют вас по голове, когда вы с улыбкой читаете книжку в вагоне. А потом, плюнув вам на чистые башмаки, выпрыгивают и машут кулачком сквозь двери, а вы стоите перед только что вошедшими оплеванный, с пробитой железными уголками ридикюля головой, и по инерции все еще глупо улыбаетесь.

Однако такие старушки есть не только в метро, к счастью, существует еще одна категория бабулек, скрашивающих нашу жизнь в наземном транспорте. Моя бабушка относится именно к таким зеленым частицам, после очередного сердечного приступа, подняв родственников в два часа ночи и заставив всех собраться у своего смертного одра, бабушка благополучно спит до полудня, но, проснувшись, она вдруг понимает, что жизнь проходит мимо и бездействие отнимает последние мгновения бренного существования, вот он – момент истины! Единственный шанс исправить положение – схватить сумку и помчаться на воскресной переполненной электричке в ближайший райцентр за двумя килограммами творога, неважно, что сама бабушка не ест творог, не важно, что он в том же самом варианте лежит в соседнем магазине. Она движима заботой о детях и внуках! Им крайне необходим животный белок для развития и веселого блеска глаз. Вы даже не способны себе представить – каким именно счастьем наполняются эти самые органы зрения, когда оставленная в покое и дреме больная бабуля вдруг стучит в вашу дверь. Часто бессердечные родственники начинают кричать на бабушку, мотивируя это заботой о ее здоровье. Бабушка громко кричит в ответ, нервно колошматя сумкой с творогом об стол. Потом гордо бросает ее посреди кухни и едет кататься на троллейбусе, очень медленном виде транспорта. На другой конец города. А ей уже некуда спешить, и желательно, чтобы было больше +25 и палило солнце, или – снег и гололед, хаотичное движение старушек лучше всего действует на нервы при соответствующих погодных условиях, на вопрос о цели и смысле этих перемещений старушки никогда не отвечают, и это дает шанс полюбить собственную старость. Когда-нибудь и я узнаю их страшный секрет, если раньше меня не затопчут на выходе из троллейбуса.