— Моя сестра хочет сказать, — объяснила Вайолет, — что она ближайшая подруга одной змеи. Не могли бы мы взять ее с собой, всего одну, Невероятно Смертоносную Гадюку?

— Нет номер один, — сказал Брюс. — Этот парень По сказал, что все змеи принадлежат нам. Нет номер два. Если вы думаете, что я подпущу маленьких детей к Невероятно Смертоносной Гадюке, то подумайте еще раз.

— Но Невероятно Смертоносная Гадюка совершенно безобидна, — сказала Вайолет. — Это мисноминация.

Брюс поскреб затылок:

— «Мисс» что?

— Это значит «неправильное имя», — объяснил Клаус. — Дядя Монти ее открыл, и ему пришлось дать ей имя.

— Но этого парня считали блестящим ученым, — сказал Брюс. Он сунул руку в карман пиджака из шотландки и вытащил сигару. — Дать змее неправильное имя звучит не слишком блестяще. Скорее идиотски. Впрочем, чего еще можно ждать от человека, которого и самого-то звали Монтгомери Монтгомери?

— Невежливо, — заметила Вайолет, — иронизировать над чужим именем.

— У меня нет времени спрашивать у вас, что означает слово «иронизировать», — сказал Брюс, — но если эта кроха хочет на прощание помахать Невероятно Смертоносной Гадюке, пусть поторопится, ее уже вынесли.

Солнышко поползла к входной двери, но Клаус еще не закончил разговаривать с Брюсом.

— Наш Дядя Монти был блестящим, — твердо сказал он.

— Он был блестящим человеком, — согласилась Вайолет, — и именно таким мы его всегда будем помнить.

— Блестящий! — взвизгнула Солнышко, сделав очередной ползок, чем вызвала улыбку брата и сестры, которые очень удивились тому, что она произнесла слово, которое все были способны понять.

Брюс закурил сигару, выпустил в воздух струю дыма и пожал плечами.

— Очень хорошо, что вы так считаете, малыши. Удачи вам, куда бы вас ни поместили. — Он посмотрел на свои усыпанные бриллиантами наручные часы и, повернувшись к мужчинам в комбинезонах, сказал: — Пора отправляться. Через пять минут нам надо быть на той дороге, что пахнет хмелем.

— Хреном, — поправила Вайолет.

Но Брюс уже ушел. Она взглянула на Клауса, Клаус на нее, и они вслед за Солнышком пошли помахать своим друзьям-рептилиям на прощание. Но не успели они приблизиться к двери, как мистер По вошел в комнату и снова преградил им дорогу.

— Вы, вижу, проснулись, — сказал он. — Тогда идите, пожалуйста, наверх и ложитесь спать. Утром нам надо встать очень рано.

— Мы только хотим попрощаться со змеями, — сказал Клаус.

Но мистер По покачал головой.

— Вы будете мешать Брюсу, — ответил он. — Плюс я полагал, что ни один из вас больше никогда не захочет увидеть змею.

Бодлеровские сироты переглянулись и вздохнули. Все в мире казалось им неправильным. Неправильно, что Дядя Монти умер. Неправильно, что Графу Олафу и крюкастому удалось бежать. Неправильно, что Брюс думает о Монти как о человеке с глупым именем, а не как о блестящем ученом. Неправильно полагать, что дети больше никогда не захотят увидеть змею. Змеи и сам Змеиный Зал — вот все, что осталось им на память о нескольких счастливых днях, проведенных в этом доме, тех немногих счастливых днях, которые выпали на их долю после гибели родителей. Но даже при том, что они понимали: мистер По никогда не позволит им жить с рептилиями одним, — было очень неправильно расстаться с ними не попрощавшись.

Махнув рукой на инструкции мистера По, Вайолет, Клаус и Солнышко бросились к входной двери, где мужчины в комбинезонах грузили клетки в фургон с надписью «Герпетологическое общество» на задних дверцах. Светила полная луна, и ее свет отражался на стеклянных стенах Змеиного Зала, как огромный драгоценный камень, излучающий яркое-яркое сияние, — возможно, бриллиант. Когда Брюс употребил слово «блестящий» применительно к Дяде Монти, он имел в виду «известный своим умом или познаниями». Но когда это слово употребили дети — и когда они думали о нем теперь, глядя на сверкающий в лунном свете Змеиный Зал, — оно означало нечто гораздо большее. Оно означало, что даже в их нынешних печальных обстоятельствах, даже в череде несчастий, которые будут их преследовать на протяжении всей жизни, Дядя Монти и его доброта будут сиять в их памяти. Дядя Монти был блестящим, и время, что они провели с ним, было блестящим. Брюс и его люди из Герпетологического общества могли рассеять коллекцию Дяди Монти, но никто никогда не смог бы рассеять в памяти Бодлеров его светлый образ.

«До свидания!» — кричали они, когда клетку с Невероятно Смертоносной Гадюкой грузили в фургон. «До свидания! До свидания!» — кричали они, и хотя Гадюка была задушевной подругой только Солнышка, Вайолет и Клаус плакали вместе с сестрой. А когда Невероятно Смертоносная Гадюка посмотрела на них, они увидели, что она тоже плачет и из ее зеленых глаз падают крохотные блестящие слезинки. Гадюка тоже была блестящей, дети посмотрели друг на друга и увидели свои собственные слезы, увидели, как они блестят.

— Ты проявил блестящие способности, — шепнула Вайолет Клаусу, — собрав информацию про Мамбу дю Маль.

— Ты проявила блестящую находчивость, — шепнул Клаус Вайолет, — добыв улики из чемодана Стефано.

— Блестяще! — снова сказала Солнышко, и Вайолет с Клаусом обняли свою маленькую сестренку. Даже младшая Бодлер проявила блестящую сноровку, вместе с Невероятно Смертоносной Гадюкой отвлекая взрослых.

— До свидания, до свидания! — кричали блестящие Бодлеры, маша руками рептилиям Дяди Монти. Они стояли в лунном свете и продолжали махать руками, даже когда Брюс захлопнул дверцы фургона, даже когда фургон миновал кусты в виде змей и покатил по подъездной дороге к Паршивой Тропе, даже когда он свернул за угол и скрылся в темноте.

Я пишу вам с берегов Озера Лакримозе, где исследую развалины дома Тети Жозефины, чтобы до конца понять, что здесь произошло после прибытия бодлеровских сирот.

Пожалуйста, в ближайшую среду пополудни зайдите в ресторан «Кафка» и закажите самому высокому дежурному официанту горшочек жасминного чая. В том случае, если мои враги не преуспели в своих намерениях, вместо чая он принесет вам конверт. В конверте вы найдете мое описание этих ужасающих событий под названием «Огромное окно», а также набросок Гиблой Пещеры, мешочек битого стекла и меню ресторана «Озабоченный клоун».

Там же будет находиться пробирка с 1 (одной) озерной пиявкой, так что мистер Хелквист сможет нарисовать точную иллюстрацию. Пробирку не открывать Ни При Каких Обстоятельствах.

Помните, вы моя последняя надежда на то, что о бодлеровских сиротах будет наконец рассказано широкой публике.

Со всем подобающим почтением

Лемони Сникет