Помятый и хмурый рыжий маг щелкал пальцами, пытаясь вызвать то ли пламя, то ли смерч, чтобы преграду для обозов убрать. Около получаса темная магия не приходила на зов. Отсутствие полноценного отдыха давало о себе знать. Темная магия Лису не подчинялась, крутилась ужами у ног, манила огненной мощью, а в разговор не вступала.

Я хмыкнула, дивясь, как маг обессилел. Он заметил, разозлился. А вместе с гневом и черное нутро оживилось, вкусило раздражения да досады и вылилось в огненный вихрь. От преграды и щепки не осталось, все пламя поглотило. Не расти на месте этот больше не травинки, ни дереву.

С тоской посмотрела на землю обездоленную, покачиваясь в клетке, как в колыбели, из стороны в сторону. Голову качало да душу убаюкивало.

Сон виделся страшный.

Окровавленная голова отца на руках покоилась, тело у детской кроватки Владлены лежало. Мать, которую синее пламенем охватило, смеялась. А ведьма с распущенными вьющимися волосами цвета ночного неба на руках сестру держала, кричала что-то, просила остановить зло. Но тьма от рук матери исходила, комнату заполняла, пожирая неказистую мебель. Ведьма бросила заклятие в мою сторону, куполом накрывая от потоков темно-синих, да руку убрать не успела. Голодное пламя откусило фалангу указательного пальца на левой руке, как змея по спирали руку обматывая. Женщине правой бы колдовство смахнуть, да там Влади сидит и плачет, горькими слезами упиваясь. Тряхнула левой рукой ведьма, а тьма сильнее сдавила, вены повылазили. Не придумав ничего лучше, куснула женщина черноту за хвост, мглу с кровью своей мешая. Та взвизгнула, руку освободила и ко мне бросилась.

Мой крик и ужас все зверье в лесу перепугал. Слезы щеки солеными реками умыли. Владлена заметалась в своей клетке, на помощь Михая призывая, но тот далеко вперед ускакал и не отзывался.

Успокоиться долго не могла, тряслась в истерики. Старик Прохорович поглаживал по голове, словно добрый дедушка, посадивший любимую внучку на коленки.

— В чем дело? Кто выпустить их разрешил? — Разбушевался, подъезжающий на магическом скакуне Лис. Глаза горели алым пламенем. Торопился мужчина поскорее избавиться от надоедливых девиц.

Прохор голову склонил, каясь, и рассказал об истерике моей. Но душу Михая история не тронула. Не ведал никто об ужасном сне, а вслух говорить побоялась, чтобы беду не накликать.

Разозлился маг. Стянул мое обессиленное тело с ног старика и приподнял за шиворот, боль причиняя. А я, земли не чувствуя, стала за мужчину хвататься. Ногами обвила стан, а руками в шею вцепилась да повисла, как на бревне, не боясь гнева и награды за наглость. Вокруг смех поднялся.

Наши взгляды встретили. В глазах Михая столько печали и боли увидела, что держаться перестала и отпустила руки с ногами, о землю больно ударилась. Маг молча проследовал к своей лошади, запрыгнул в седло, на ходу повелевая запереть нас и ни при каких обстоятельствах обоз не останавливать, и ударил ногами гнедую под бока. Грязь брызнула из-под копыт. Унесла лошадь мага с грустными глазами.

Днем все спокойно было. Солнце припекало. А вот к вечеру разыгралась буря, словно и не лето на дворе, а осень затяжная. Дождь хлынул да градом одарил. Градины размером с перепелиное да куриное яйцо начали по плечам быть, принося ужасную боль, что синяками следующим днем на теле отразится. Клетка сверху из прутьев железных состояла.

Руками попыталась голову закрыть, но ладони обжог удар очередной градины. Лошади заржали, встали на дыбы, заметались по округе. С моей телеги наемник свалился, вожжи не отпуская. Помчала вороная с синеватым отливом, понесла телегу с клеткой, да подмяла под себя возницу. Я внутри, как игрушка болталась, билась разными частями тела о прутья.

Прохор кинулся наперерез взбесившейся кобыле, но ту остановить оказалась не так просто. Обогнула старика, сидящего верхом на лошади, и помчалась дальше. Глядишь так и Михая с неясными обидами догоним, коли жива останусь.

Позади за телегой мчались наемники, как за каретой с княжной царской. Кричали дурни, еще больше животное пугая.

Мимо растерянного Лиса промелькнули в одно мгновение. Он не сразу сообразил, что это не побег, а смерть верная для пленницы Верховной ведьмы. По головке за такое не погладят. Это мысль мне давала надежду на будущее. С другой стороны, может, лучше сгинуть в чащи, в запертой клетке, чем умереть от рук ведьмы да черного заклятия. Хорошо, если ведьма сразу жизнь отнимет, а коли помучать вздумает. Ой, страшно!

Тело вверх подбросило. Голову подняла и увидела пернатый живот. Какая огромная птица клетку схватила, и представить не могла. А вниз глянула, кобыла с бережка сорвалась и в горную реку погрузилась. Долго бултыхалась, пытаясь на землю вернуться, да куда там, телега под воду ушла, и живое создание за собой потащила. Я вздохнула с облегчением. Животинку, жаль, конечно, но себя жальче.

Птица через бурную речку клетку перенесла и поставила на открытой опушке, больше на старое капище похожей. Деревья со срубленными человеком ветвями (одна сверху шапка осталась) имели затертые, смытые дождями изображения богов темных. Я рот открыла, завороженно рассматривая идолов, и позабыла о том создании, что принесло меня сюда.

— Налюбовалась? — Спросил Михай, прутья магией ломая. Те затрещали, сопротивляясь, но силу темную преодолеть не смогли, изогнули бока и в сторону разошлись.

Когда и как сподручный Верховной ведьмы в человека превратился, отчего расстроилась. В голове рождались разные мысли о том, каким образом тело преобразуется. Несвоевременное любопытство после пережитого ужаса разыгралось.

Огляделась еще раз и только сейчас поняла, что не слышно топота копыт, скрипа колес обозных да разговоров с шутками неприличными. Одни с Лисом остались. Снова в долгу я у мага за спасение.

— За долги сладкими устами расплатилась, — с ухмылкой произнес мужчина и двинулся вперед. А я взглянула на спину широкую, потом на дерево ближайшее с изображением черно-красным, которое будто рот оскалило, запищала и кинулась следом. Маг рассмеялся. Снова проделки мальчишечьи!

— Куда идем? — Спросила обижено. Даже остановилась, всем видом показывая, что покуда не ответит, дальше за ним не последую.

Михай обернулся, улыбнулся и молча продолжил ноги переставлять. Ох, рассерчала я. Он со мной, как с девчонкой в игры играть вздумал. Обогнала, встала на дороги, руки раскинув, и выкрикнула:

— Говори, иначе не пущу дальше.

— Давно ли ты, Катерина, ум свой растеряла. Или с черным даром тягаться вздумала? — Улыбка сошла с лица мужчины, рот скривился, а брови нахмурились. Моя решительность покинула хозяйку, руки опустились, я шаг назад сделала.

А маг подошел вплотную, присел резко, закинул на плечо и потащил. Я забила ногами и руками, а он один шлепок сделал и сразу в чувства привел. Долго тащил, но даже дыхание не сбилось. А вот у меня живот заболел и голова закружилась. Не привыкла путешествовать вверх тормашками.

— Устал, наверное, — заботливым голосом пролепетала спине мага. Мужчина шаг замедлил, прислушиваясь. А я продолжила говорить, словно песню напевать.