class="p">Я успокаиваю ее и оглядываю переполненную закусочную, чтобы убедиться, что никто не подслушивает. — Просто расскажи всему чертову миру, почему бы тебе этого не сделать?

Она закатывает глаза и откусывает кусочек от своего тоста. — Не похоже, чтобы кто-то обращал на это внимание. Возьмем, к примеру, этого парня. — Она указывает на старика, сидящего через несколько столиков от нее. — Я могла бы засветить ему, и он бы даже не заметил.

У меня нет ни малейшего шанса сдержать смех при этой мысли. — Пожалуйста, сделай это. Я бы с удовольствием посмотрела, как это у тебя получится.

Ее голова склоняется набок, как будто она действительно обдумывает это, прежде чем пожать плечами. — Эх, не стоит того. И, кроме того, мы говорим не обо мне. Это касается тебя и мистера «Вне пределов досягаемости». Что ты собираешься делать?

Пожимая плечами, я не отвечаю вслух. Ясно, что он что-то чувствует ко мне, даже если это просто физическое влечение — он сам в этом признался. Единственное, что мешает мне получить то, что я хочу, — это какое-то дурацкое правило, утверждающее, что это неправильно. Ну, я на это не куплюсь. Я собираюсь заставить его понять, что, чтобы это ни было между нами, это стоит того, чтобы рискнуть всем этим.

10

АШЕР

Единственное, что хуже обычного понедельника, это понедельник, когда вам приходится преподавать в классе, полном высокомерных подростков, в восемь часов утра. Как будто вселенная придумала для меня самую мучительную жизнь и придумала это — быть учителем английского языка для кучки титулованных придурков, испытывая глупо сильное влечение к девушке, которая с таким же успехом может быть несовершеннолетней. Я не знаю, кого, черт возьми, я разозлил, но, черт возьми, они держат обиду.

Я нахожусь в середине обсуждения событий пятнадцатой главы, когда знакомый смех эхом разносится по комнате. Я смотрю в конец класса и вижу, как Тесса лучезарно улыбается и посмеивается над чем-то, что сказал Оукли. Он протягивает руку и убирает волосы с ее лица. Она слегка шлепает его по руке, но очевидно, что он не сдается. Я изо всех сил стараюсь игнорировать это — пока он не поднимает свой стол и не передвигает его так, чтобы он был вплотную к ней.

— Беккет, — рычу я, привлекая их внимание. — Раз уж ты сегодня такой разговорчивый, почему бы тебе не посидеть здесь со мной.

Когда я указываю на стол в передней части комнаты, Оукли вздыхает и встает. Тесса ухмыляется так, что говорит мн, что она точно знает, что делает. Она хотела заставить меня ревновать, и ей это удалось.

Есть две вещи, которые я узнал в ту ночь, когда позволил ей спать в моей постели. Во-первых, мой диван способен вызывать сильнейшие в мире боли в спине, а во-вторых, Тесса Каллахан вполне может быть моей ахиллесовой пятой. То, как звучал ее голос, когда она стонала мое имя во сне, запечатлелось в моей памяти и воспроизводится в гребаном цикле. Когда я ушел от нее в своей гостиной, признав то, что никогда не должно было слетать с моих губ, я понял, что облажался. Давая ей понять, что она действует мне на нервы, только разжигает ее огонь, и это не может быть хорошо для меня.

Когда Оукли надежно усаживается на свое новое место, как можно дальше от Тесс, я продолжаю урок — пока они снова не прерывают класс своим хихиканьем. Мои брови хмурятся, когда я задаюсь вопросом, что, черт возьми, такого смешного сейчас. Все становится ясно, когда я замечаю, что они переписываются по смс. Ты, должно быть, шутишь.

Я подхожу и выхватываю у Оукли прямо из его рук, прежде чем отойти в конец класса. Протягивая руку, я бросаю на Тессу выжидающий взгляд и просто жду. Ее глаза встречаются с моими, уверенные и вызывающие. В ней горит тот же огонь, что и в ту ночь, когда мы встретились, когда мы оба ждали, когда другой сделает шаг. Я победил тогда, и я чертовски уверен, что выиграю сейчас.

— Каллахан, — говорю я твердым авторитетным голосом.

Она закатывает глаза и сует свой телефон мне в руку, прежде чем скрестить руки на груди. Я самодовольно ухмыляюсь, затем иду, чтобы положить оба устройства в верхний ящик моего стола.

— Если я увижу, как передаются записки, ты пропустишь следующие три игры, — говорю я Оукли, просто чтобы он знал, что я говорю серьезно.

— Да, сэр.

Его слова, хотя они и не оказывают на меня никакого влияния, действительно напоминают мне о том, что Тесса сказала их два дня назад. Они были полны сарказма и явно не предназначались для меня, но, черт возьми, они попали прямо в мой член. Контроль никогда не был одним из моих фетишей, и все же мысли о том, что она у меня на ладони, достаточно, чтобы заставить меня расстаться. Она дикая, неконтролируемая, беспечная — и все, чего я хочу, это заставить ее умолять меня, стоя на коленях.

Я выбрасываю мысли из головы, поскольку понимаю, что сейчас не время и не место воображать вещи, которые меня выдадут. Вместо этого я наношу на лицо то же выражение твердости, которым я овладел за эти годы, и сажусь за свой стол, чтобы скрыть свою очевидную эрекцию. Черт возьми, что эта девушка делает со мной.

— Хорошо. Прочитайте шестнадцатую главу и запишите хотя бы одну теорию, которая у вас есть об этой книге.

***

При звуке звонка все встают, останавливаются у моего стола, чтобы оставить свое задание, прежде чем покинуть класс. Я возвращаю Оукли его телефон, когда он проходит мимо, со сдержанной угрозой, что, если он не прекратит, он рискует потерять свое место в команде. Его страх очевиден, когда он сглатывает и кивает. Что-то подсказывает мне, что он больше не будет проблемой.

Как только все уйдут, останемся только мы с Тессой. Она подходит к моему столу и практически бросает на него бумагу, затем поворачивается ко мне с высоко поднятой головой.

— Ты собираешься вернуть мне мой телефон?

Я ухмыляюсь. — Так, так. Это какой-то способ попросить о чем-то?

Она что-то бормочет себе под нос, прежде чем натянуть на лицо самую фальшивую улыбку. — Можно мне вернуть мой телефон, пожалуйста?

Поглаживая нижнюю часть своего подбородка, я делаю вид, что действительно обдумываю это. Затем я опускаю руку и качаю головой. — Пожалуй, нет.

— Что? Почему бы и нет?

— Ты знаешь почему, — говорю я, встречаясь с ее взглядом.

Она открывает рот, чтобы возразить, но затем в комнату входит Трент, и она сжимает губы. Она раздражается, выбегает и оставляет меня хихикать. Трент переводит взгляд с меня на дверь, за которой она только что исчезла, с веселой усмешкой.

— Что