– Пожалуйста, – прошептал он в бесконечное пространство моря. – Я часть твоя, в моей крови твоя соль и вода, я твое дитя… Помоги мне… Подскажи хоть что-нибудь, я постараюсь услышать.

Но вокруг был только бесконечный шелест песка и воды, смешанной с кровью из раны иреназе, что готовил салту Алестара к той проклятой гонке.

Королевский советник Руаль за этот месяц постарел, кажется, лет на двадцать. Алестар смотрел на посеревшую морщинистую кожу, мешки под глазами и сгорбленные плечи со смесью жалости, стыда и неловкости. А самое ужасное, что при всем этом Руаль был невероятно похож на Кассию, то и дело проскальзывало что-то до ужаса знакомое в повороте головы и манере плыть, во взгляде, жестах все еще красивых рук… От всего этого Алестару иногда словно в жутком сне мерещилось, что Кассия рядом, только заточена в это немощное старческое тело, словно в темницу, и не может попросить помощи.

– Советник Руаль, – почтительно склонил голову Алестар – он вообще стал куда почтительнее с отцом Кассии после… – Если вы не очень заняты, я бы просил о разговоре.

– Когда же я был занят для вас, ваше высочество? – склонил в ответ голову Руаль.

У него даже голос изменился: из теплого и глубокого стал дребезжащим, каким-то задыхающимся. Кассия была единственным ребенком, и ее мать тоже умерла родами, может, именно поэтому они так сблизились с королем. И так же, как Алестар, Кассия росла в неизмеримой любви и обожании. Они даже шутили иногда, что не будь Алестар принцем, ему бы и на сотню взмахов хвоста не дозволено было приблизиться к драгоценной особе каи-на Кассии, чтоб не оскорбил своим вниманием такое сокровище. По сердцу привычно резанула боль, но Алестар заставил себя отогнать несвоевременные воспоминания.

– Вы уже слышали о смерти, случившейся в загоне для салту? – сразу направил он беседу в нужное русло.

– Да, мой принц, – подтвердил Руаль, болезненно морщась.

– Простите, – тихо попросил Алестар. – Я знаю, что вам ненавистно все, касающееся гонок, но, советник, я спрашиваю не из пустого любопытства. Этот служитель готовил тогда моего салту. Разве может его смерть быть простой случайностью?

– Ваше высочество, – покачал головой Руаль, – что дает вам повод думать иначе? Уверен, это простое совпадение. Или вы полагаете, мои люди недостаточно тщательно рыли дно в поисках следов? Мы опросили всех, кто в тот… – его голос прервался, но снова выровнялся, – тот злополучный день дежурил в загонах, на арене и рядом с нею. Каждого! Салту ни на миг не оставались без присмотра, вы же знаете, как строго за этим следят. Я сам провел в загоне немало времени, пытаясь отговорить Кассию от участия в этой… забаве.

Да, Руаль, конечно, никогда не осмелился бы сказать, что лучше бы вместо Кассии на того салту сел сам принц, но невысказанный упрек так и сочился из его слов. Алестар вздохнул, призывая на помощь все свое терпение и не уставая напоминать себе, что перед ним отец Кассии и королевский советник, избранный на эту должность за мудрость.

– Но, советник Руаль, если виноватого так и не нашли, значит, им мог быть кто угодно. Почему бы и не этот служитель? Чистильщику легче всего подобраться к салту. Кто-то ведь отравил упряжь.

– Его в тот день даже не было в загоне, – отозвался Руаль, нервно подергивая хвостом и, будто невзначай, косясь на большие песочные часы – главное украшение комнаты начальника дворцовой стражи, где они разговаривали.

Сам начальник Ираталь – можно не сомневаться – бешеным салту носился по загонам, пытаясь хоть что-то разузнать об убитом, и в этот раз Алестар не собирался позволить ему просто отделаться от расспросов очередными уверениями в безопасности. Да и не в его безопасности дело…

– Но раз вам это известно, значит, вы его подозревали? – уцепился за обмолвку Алестар, вытягивая хвост по длинной узкой кушетке и всем видом показывая, что с места не двинется, пока не узнает, что хочет.

Руаль, парящий перед ним в воде, слегка скривился, но больше никакого выражения неудовольствия себе не позволил, хоть и глянул на принца, как на неразумное и надоедливое дитя.

– Говорю же, ваше высочество, мы проверили всех, – сказал он с подчеркнутой ласковостью, которая Алестара в общении с советником всегда раздражала до зуда в чешуйках. – И его тоже, разумеется. Именно потому, что он обычно готовил вашего салту. Но в тот день он приболел и не вышел на работу, к нему приплывал целитель из храма и потом подтвердил нам, что служитель был болен.

– Странно, – отозвался Алестар. – Я уверен, что видел его в тот день. Потому и не сомневался, что салту чистил он.

– Ваше высочество, вам ли запоминать всех, с кем вы сталкиваетесь каждый день? – Руаль всем видом выказывал снисходительно-ласковое терпение, и только хвост раздраженно подергивался. – Возможно, вы видели его в другой день, или это был не он – все низкородные на одно лицо…

– Да, конечно, – безразлично подтвердил Алестар. – Вы правы, советник.

Про себя он подумал, что сразу видно: советник точно не увлекается гонками. Потому что хороший ездок на салту знает поименно и в лицо всех, кто имеет допуск к его зверю: от мальчишки, приносящего рыбу, до целителя, что осматривает зверей перед выпуском на арену. А чистильщик – это очень важно! Он может вычистить непослушного салту так, что тот угомонится и станет покорным, а может самого безразличного надраить скребком до озлобления. Не дашь вовремя чистильщику монетку на тинкалу с пряностями – и получишь зверя, который мечется в воде кругами и даже ударов лоура не чувствует. И тут уж не важно, кто принц, а кто просто иреназе с короткими волосами низкородного: арена странным образом уравнивает всех.

Алестар точно знал, что видел чистильщика Галифа в тот день у загона. Но… Он не успел ухватить за хвост мелькнувшую рыбкой мысль, потому что Руаль еще выразительнее глянул на часы.

– Благодарю за помощь, советник, – решил в этот раз понять намек Алестар. – Простите, что пришлось напомнить вам о горе. Скорблю вместе с вами…

Он прижал ладонь к сердцу, учтиво поднявшись над ложем, пока Руаль, пробормотав положенные извинения, торопливо выплывал из комнаты. Да, жаль старика, хоть Алестар его никогда особо не любил. Но все это неважно по сравнению с тем, что объединило их. Только бы еще Руаль понимал, что Алестар не успокоится, пока не отыщет виновных. Кстати, не много ли болезней было в тот день? Он сам, теперь, как выясняется, чистильщик Галиф…

* * *

После ухода Санлии Джиад несколько раз повторила про себя, чтоб не забыть: Санлия ири-на-Суалана, Санлия ири-на-Суалана… Имя непривычное, а люди обычно обижаются, если в их имени ошибешься хоть звуком, и вряд ли иреназе от них в этом отличаются. Вот, кстати… Рыжий представился Алестаром тир-на-Акаланте. Алестар и Санлия, значит, имена личные, а родовые тогда что? Акаланте – это то ли город, то ли государство, то ли то и другое вместе. А Суалана? Выходит, Санлия не отсюда? И что означают эти ири-на и тир-на? Титул? Вопросов было больше, чем ответов, но это хоть как-то помогало отвлечься, и Джиад оправдала себя тем, что лишних знаний не бывает, тем более для пленника.