Внутренне она колебалась: ломать? не ломать? И если да, то что именно? Пясть, пожалуй, не стоит – заживать будет долго и мучительно, это не воспитание, а жестокость. Локоть? Ох… А может, вообще не свирепствовать? Девка дура, молодая, к тому же напитка хлебнула… Ладно, пусть живёт. Вот бабку она бы…

– Ты совершенно права, – с готовностью ответил князь, кивнул и грозно покосился на тещу. – Отныне народу снагов нет никакого дела до эрбидеев. И вообще, кто они такие? Каков их родовой знак? – Он повысил голос, нахмурился и посмотрел по сторонам. – Кто может дать ответ?

Ответа не было, зато Варналена, не в силах больше выдерживать боль, зарыдала в голос:

– Ну всё… пожалуйста… хватит… отец…

«Смотри-ка, умеет, оказывается», – усмехнулась Властилена и с силой сунула противницу носом в каменный пол, отчего полированный камень окрасился красным.

– Этой кровью я смываю все поносные слова, все лихие злословия, все жгучие обиды, все дурные мысли, все злодейские дела. И порукой мне в том честь моего рода, карающая длань царицы Магр и Всевидящее Око Богов! – С этими словами она отпустила захлёбывающуюся слезами Варналену, вытерла руки о штаны и заглянула Змею в глаза. – И да будет так!

– Так и будет, – не отвёл взгляда тот, порывисто вздохнул и внезапно, словно пробудившись, сделал властный знак рукой. – Забирайте её и живо все вон!

Подействовало сразу.

– Да, отец.

Парень, оставив веселье, выскочил из-за стола, поднял стонущую Варналену и в мгновение ока исчез. Следом, опустив горящие злобой глаза, за дверь вышла старуха, на некогда красивом лице было написано: пожалеете, ещё как пожалеете!

Очень скоро в зале остались только Властилена и князь, а о случившемся напоминали лишь пятно на полу да смертоносные кисти, по счастью не пригодившиеся.

– Я не буду спрашивать тебя, дочь альва, как ты попала сюда в обход материи, – первым заговорил снаг. – Скажи мне только, ты ведь пришла не с ведома Совета?

В голосе его не было слышно ни фальши, ни надменности, ни угрозы – просто живой интерес. Так равный разговаривает с равным.

– Истину ты сказал, Змей, повелитель змеев, – кивнула Властилена. – Я пришла сюда сама по себе, мой отец тут ни при чём… – Она запнулась, понизила голос. – Я не видела его уже много лет…

А сама вспомнила стародавнее: необъятный парадный зал, побледневшую от горя мать, искры радости в глазах старшего брата. И гневный, исходящий яростью отец. В ту ночь шёл то ли дождь, то ли снег, то ли выпала невиданная роса, то ли это она вся промокла от собственных слёз. Нет, нет, не вспомнить, не повернуть время вспять, так давно это было. Целую вечность назад, мириады лет и дней, рукотворный клубок шатаний и ошибок длиною в целую жизнь.

– Тогда, быть может, тебе интересно узнать, что в Совете вашем что-то происходит. – И без того хмурый Змей окончательно помрачнел. – В Большом Гроте Обмена появились другие альвы, цены на огненный камень необоснованно возросли. Это совсем не похоже на твоего отца, он всегда был умён и жадностью не страдал.

Слово «был» он произнёс с заметной горечью, упершись взглядом в пол, – удивительно, но змеи, оказывается, могли быть деликатными. Это с альвами-то… Ох, чудеса!

– Да, это весьма интересно, весьма, – медленно проговорила Властилена и посмотрела на князя. – От всей души благодарю.

А сама опять вспомнила старшего братца. Не то чтобы с отвращением – с холодной брезгливостью. Он всегда напоминал ей дурного, скверно воспитанного щенка, который жрёт что ни попадя, гадит где придётся и кусает всех без разбора – своих, чужих… Ибо уверен, что ему всё сойдёт, ведь на нём надет золотой ошейник.

– Не стоит благодарности, я и так у тебя в долгу, – мрачно буркнул Змей и разом перевёл разговор: – Куда прикажешь доставить тебя? – Потом впервые позволил себе криво улыбнуться. – Здесь у нас не ходят в обход материи, у нас здесь по туннелям ездят…

За тысячи лет снаги понаделали в земле ходов. Говорят, у них были прорыты туннели даже под дном океанов, но это великая тайна. Великий Змей хоть и улыбается, но наверняка не скажет. Да и не очень-то нужно ей вникать в подземные дела. Куда важней происходящее на одном высокогорном плато…

– Куда? – навольно задумалась Властилена. – Хм…

На миг она словно оттаяла, устремилась мыслями к Любомиру и к сыну, но тут же резко одёрнула себя и вернула снагу улыбку.

– К Ласковому морю, если не трудно. Погреюсь на солнышке…

Приказы Великого Змея в его царстве исполняли без промедления. Скоро самоходная повозка, работающая за счёт распада Огненного Камня, уже мчала Властилену вперёд. Пульсировала красная полоса, проложенная по дну туннеля, мелькали, сливаясь в линии, светящиеся знаки на стенах; пожилой извозчик-змей со вкусом жевал табак, уверенно рулил и хмуро посматривал на Властилену. Двуногих сверху он не любил. Наглые, жадные, пронырливые, так и лезут в каждую щель. Даже здесь, под землёю, от них не спасёшься. Ишь, самка человеческая, гладкая, ладная с виду, так похожая на настоящих женщин. Вези её зачем-то, жги многоценный камень… Куда катится мир?

Дверь капитанской каюты со скрипом подалась, и наружу пожаловал её хозяин, одноглазый мореплаватель Грагг:

– Ну что, любезный племянник, берег ждёт. Можешь сходить.

Мало что одноглазый, так ещё и одноухий, весь в росписи шрамов, беззубый и хромой. Однако совершенно бесстрашный, чем и хорош.

– Сойду, дорогой дядюшка, прямо сейчас и сойду, – улыбнулась Властилена. – Ох и надоела мне ваша солонина… А вот это, – она покопалась в кошеле и вытащила перстень с изумрудом, – тебе помимо платы, скажем так, на долгую память. Может, пригодится когда.

Старый капитан нравился ей. В прошлом бродяга и пират, он держал слово, не пятнал честь обманом и верил в благородное морское братство. Может, поэтому его посудина выглядела так, будто в её досках сдохли от голода черви, а команда сплошь состояла из портовой гопоты.

– Госпожа, – перестал играть в «племянника» Грагг, с поклоном принял перстень, посмотрел, повертел, изумлённо вздохнул. – Да он стоит побольше всего моего корабля! Правильно же я тогда сделал, что взял тебя тогда на борт…

Ещё бы не правильно. Разжился сперва золотишком, теперь вот перстнем с нешуточно дорогим камешком. А за две недели плавания – ни шторма, ни безветрия, ни мели, ни бывших соратников по ремеслу. Только ровный попутный ветер – и всё. Теперь уже казалось, что совсем даже не случайно…

– Ладно, – усмехнулась Властилена, застегнула кошель и нахлобучила шляпу, пряча лицо. – Попутного ветра тебе, мореход.

Весело отворила дверь, вышла на палубу и по сходням переправилась на берег. Вольный ветер показался ей вкусным и хмельным, как вино. Посиди-ка две недели в тесной каюте, выдавая себя за племянника капитана…