Допустим, работу она найдет – за столько лет все же обросла кое-какими связями, может быть, даже сумеет пристроиться на хорошее место. А что потом? Годы все-таки идут, и шансов устроить личную жизнь все меньше и меньше. Если же не будет у нее возможности снимать квартиру, она окажется на улице, у тетки на раскладушке долго не проспишь…

Возвращаться в Новгород никак нельзя, да и некуда, работы там нету, не в больницу же идти на три тысячи… Да и папашка небось подсуетился и выписал ее из той десятиметровой комнаты на все четыре стороны.

Такие мысли приходили в голову иногда по ночам, но Ольга старалась их отгонять.

Ольга всегда трезво смотрела на вещи и реально оценивала свои силы, но мечта о собственной квартире не оставляла ее ни днем, ни ночью. Если бы у нее было собственное жилье, из ее жизни ушло бы грызущее временами беспокойство, судьба ее изменилась бы к лучшему. Так что неожиданное предложение Галины Тимофеевны показалось ей чудесной сказкой.

– Ты подумай, Олечка, – говорила тетя Лика. – Я, конечно, плохого Галине не желаю, дай Бог ей здоровья, но ведь как потом будет хорошо! У тебя квартира будет, да и я рядом. Мало ли, что со мной, тоже ведь годы идут…

Ольга молча обнимала ее и прижималась к сухой старческой щеке, она боялась говорить на эту тему.

Однако, написав завещание, Галина Тимофеевна почувствовала себя вправе уже не просить, а требовать от соседки всяческой помощи. Характер у нее и всегда был не сахар, а с возрастом окончательно испортился, и она то и дело покрикивала на Гликерию – то она плохо застелила кровать, то не подмела пол, то купила продукты не в том магазине, в каком велела Галина. В общем, скоро она стала обращаться с бывшей приятельницей как с прислугой.

Откуда-то появились у нее в голосе барственные нотки, она не стеснялась распекать старинную подругу при посторонних, жаловалась на ее неумелость и невнимательность участковому врачу и женщине из собеса, которая раз в месяц приносила пенсию. Таким образом, вся история с завещанием стала известна в их микрорайоне, и соседки стали смотреть на Гликерию косо – мол, квартиру получить хочет, а за старухой ухаживать ленится.

Лика тяжело переживала такое положение, но терпела ради племянницы и старалась, чтобы Ольга ничего не заметила.

Но Галина измышляла все новые и новые унижения. Так, она взяла за правило каждый раз требовать отчета в деньгах до копейки. Лика никак не могла ей объяснить, что продукты дорожают не по дням, а по часам, неделю назад яйца были по девятнадцать рублей, а сейчас уже десяток стоит двадцать три… Галина кричала, что Лика ее обманывает, что нарочно покупает продукты в дорогом магазине, что отрезает масло из пачки, что тайком съедает сыр и колбасу, иначе куда все так быстро девается, хотелось бы знать…

Сама она с годами стала удивительно прожорливой и пила чай с бутербродами даже по ночам, а потом про это благополучно забывала. Или делала вид. Еще она демонстративно пересчитывала при Лике серебряные ложки и прятала по углам колечки и сережки. И Лика же еще помогала их искать…

После того как однажды Галина открыто обвинила Лику в воровстве, той стало плохо с сердцем, и Ольга примчалась прямо с работы, едва отпросившись. Тетя Лика лежала на диване, бледная до синевы, и слабым голосом пересказывала ей, как орала Галина, как обзывала ее по-всякому и грозилась сдать милиции.

– Вот что, тетя Лика, – решительно сказала Ольга, – пошли ты ее подальше. Не ходи к ней больше, пускай живет, как хочет, раз ты ей не годишься. Сколько можно это терпеть! Она тебя в гроб вгонит, попомни мои слова!

Тетка откинулась на подушку и утомленно прикрыла глаза.

Однако через несколько дней она позвонила Ольге и сказала, что все уладилось, что Галина долго извинялась и просила не бросать ее, больную и беспомощную.

– Да она еще всех нас переживет! – в сердцах сказала Ольга. – Зря ты, тетя Лика, поддалась на ее уговоры. Это она три дня голодной посидела, так смирная стала, а потом снова начнет над тобой издеваться! Что ты, не знаешь ее?

– Что ж тут поделать, Олечка! – ответила тетка. – Потерплю немножко, зато у тебя свое жилье будет… а старые люди – они всегда такие своенравные! Неизвестно, какая я стану, а ведь тебе придется меня терпеть…

– Ничего, потерплю! – Голос у Ольги дрогнул.

Наконец неизбежное случилось – Галина Тимофеевна умерла.

Лика с Ольгой похоронили ее на свои деньги – сбережений Галина не делала. На похоронах, кроме них двоих, присутствовала только еще одна соседка по дому да мрачный мужчина из похоронного бюро.

Скромный гроб под траурные звуки медленно опустился в огненную печь крематория, Лика негромко всплакнула, вытерла глаза платочком, и они отправились домой.

– Помянем Галю… – проговорила тетя Лика, остановившись на лестнице, чтобы перевести дыхание. – Нужно помянуть человека… давай к ней в квартиру зайдем, я там две бутылки водки оставила – думала, мало ли, кто придет…

Ольга спорить не стала.

Тетя Лика достала из кармана ключи Галины, подошла к ее квартире и попыталась вставить ключ в замочную скважину.

Ключ не входил.

– Да что же это такое!.. – бормотала Гликерия, пробуя один за другим остальные ключи. – Что я, связки перепутала?

– Дай-ка мне. – Ольга протянула руку, взяла ключи у тетки, попробовала открыть дверь – но, как ни странно, ни один из ключей не подходил.

– Может, ты правда перепутала связки? – раздраженно спросила Ольга, которая здорово устала за этот день. У нее разболелась голова – от вида унылых серых стен крематория, от отвратительного запаха и вообще от похорон.

– Да не может быть! – Лика растерянно перебирала ключи. – Вон же, брелок на них – рыбка стеклянная… это точно Галины ключи! Не могла я перепутать!

И в это время замки квартиры заскрежетали, и дверь широко распахнулась.

На пороге стояла толстая женщина лет пятидесяти, в розовом шелковом халате, накинутом поверх коричневого платья, с крупными розовыми ушами и рыжеватыми волосами, закрученными в мелкие бараньи колечки.

– Вы чего в чужую жилплощадь ломитесь? – осведомилась эта незнакомка, выпучив бесцветные рыбьи глаза. – Вы чего людям отдыхать мешаете?

– То есть как… то есть что… – растерянно залепетала Гликерия и на всякий случай проверила номер квартиры – не ошиблись ли они от расстройства этажом.

Номер был правильный – именно сюда она несколько лет таскала тяжелые сумки с продуктами, одежду из химчистки, именно в этой квартире она убирала, гладила белье и драила сковородки, мыла к празднику окна и чистила ковры.

– Вы кто такая? – резко спросила Ольга, неприязненно оглядев незнакомку от бараньих кудрей до розовых тапок с собачьими мордами. – Что делаете в этой квартире?

– Нет, да как вам это понравится! – возмущенно заквохтала та. – Приходят тут какие-то на нашу законную жилплощадь и еще вопросы задают! Тимофей!