Попятилась назад, намереваясь вернуться в кабинет шефа. Надеюсь, Милане Сергеевне хватило ума или способностей свои дела все переделать. Вышла в коридор.

– Я собственными ушами слышала, как она сказала, что увольняется. Типа заявление понесла.

– Вот стерва, а кто теперь будет этих работать заставлять и нас двигать?

– Ну, если она к нему в штаны сейчас не залезет, то точно импотент!

Девушки модельной внешности стояли поодаль и не заметили, как я появилась из кабинета. Они развесили уши и шушукались. А я и рада. Подошла поближе.

– Я тогда тут работать не буду, а то ещё делать что заставят. Я в этом маркетинге ничего не смыслю.

– Мила говорила, что нам тут сидеть ещё долго. Не зря же ей такие откаты от нас приходят.

И барышни закивали головами. Вот те на… Прямо-таки преступно намахательный синдикат. Муромский слепой, что ли? Решительно направилась к нему в кабинет.

Помощница я, или кто?!

***

– Ваш двойной эспрессо, Александр Андреевич. Ну что, Милана Сергеевна, заявление подписали? Нет? Ну ничего, сейчас по э-э-э… расписанию тут встреча, так что, будьте любезны, покиньте помещение. Тут ещё проветрить надо. Вам никто не говорил, что эти духи вам совершенно не идут? Да ещё и такая старая коллекция с феромонами. Вонь адская.

Ворвалась я в кабинет шефа так стремительно, что даже голова закружилась. Естественно, в чашке никакого двойного эспрессо не было. Я теперь без мед страховки к этой шайтан-машине не подойду!

Да и духи у Аль Капоне в юбке нормальные были. Надушилась она, конечно, неслабо, но вполне терпимо. Да только моего боевого настроя это не меняло.

А ещё… Вылупилась на женщину, что стояла в чулках и белье. Муромский же с веселым прищуром изучал меня. Одетый.

Не знаю почему, но этот факт меня порадовал. Или просто он в армии служил и умеет быстро одеваться. Я залипла. Пламенная речь кончилась, а я не знала, что дальше делать.

Не сообщать же Милане Сергеевне, что леопард устарел и сейчас в моде минимализм, а не кружева эти? Очень неприятная особа все же. Но мне детей с ней не крестить и уж точно не работать.

Или не точно… В любом случае я боссу тонко намекну, что тут из него делают очень глупенького тридцатисемилетнего дядечку. Только вот как сделать это поаккуратнее?

Пока я стояла и тупила, Милана пошла всеми цветами красного. Ее лицо и, что необычно, живот то наливались алым цветом, то бледнели. Аллергия, что ли, какая?

Хотя человек просто замёрз, скорее всего. Я ожидала от неё бурной истерики и закидонов. Но начальница отдела кадров и тут сумела меня удивить.

Она гордо вздернула подбородок и прошипела Муромскому:

– Ну, трахай свою малолетку дальше, ноги моей здесь больше не будет!

А после гордо вылетела из кабинета, не забыв прихватить шмоточки. Я было дернулась за ней, но меня остановило властное:

– Попада-а-айло! Дайте человеку одеться спокойно. Не в трусах же ей из приемной выскакивать. Это могут неправильно понять.

Ой шеф, знали бы вы, что там понимают, в кулуарах вашей фирмы. Пусть уж лучше дамочку в трусах увидят, а то того и гляди подтвердите их самые страшные опасения.

– Давайте мой эспрессо, мне кажется, сегодня предстоит много работы. И сразу предупреждаю, что, скорее всего, придётся задержаться. Всё-таки Милана Сергеевна не просто так пришла просить у меня особых условий. Вы, случаем, не в курсе, кто ей сказал, что я состою с вами в интимных отношениях?

Ой все. Даже не знаю, чего я испугалась больше: того, что у меня на подносе в чашке вода, или того, что это я взбаламутила начальницу отдела кадров. Покраснела как рак, выдавая свои оплошности с головой.

– Не понимаю, о чем вы, а кофе, кажется, пролился. Переволновалась я. Ну, в общем, я позже зайду…

Фиаско было слишком близко. Мозг думал лихорадочно и выдавал информацию отрывочно. Муромский тем временем поднялся и стал перемещаться к выходу, перекрывая мне пути к отступлению.

Хитрый засранец. Попятилась активнее, но с подносом это сделать было крайне сложно. Вот меньше дня работаю, а он уже давит авторитетом. Причём активно так. Но признаваться в своих косяках не стану!

– А вас в фирме за импотента считают, – ляпнула я в надежде оправдаться, смыться и всячески отвлечь босса.

Любой половозрелый мужчина на такое как минимум обидится. Да только я забыла, что моему боссу, кажется, все эти мужские штучки вообще по барабану.

Он мало того, что не остановился. Напротив, ускорился и вот уже вцепился своими ручищами в поднос. Ой-ей, запахло жареным. Вернее, вот-вот станет понятно, что здесь нет ни кофе, ни…

– И вы так считаете, Попадайло?

Его голос стал хриплым, и у меня буквально отняли этот самый поднос. Муромский поставил его на соседний столик, а меня пример к глянцевой стенке.

Это что вообще такое?! Это как вообще называется? Я решительно отказывалась верить в то, что мой босс проявил ко мне интерес. Губы резко пересохли, а пульс застучал в висках.

– Я ничего не считаю, мне по договору не положено!

Это у меня такой писклявый голос стал? Фу, Попадайло. Сдала за какие-то секунды. И что это со мной такое происходит? Значит, когда полез Уваров, то сразу в позу отчаянной волчицы, а здесь…

А здесь я смотрела в его зелёные глаза и слова вымолвить больше не могла. Его руки коснулись моей щеки, и стало так жарко, словно я стометровку без разминки пробежала. Зимой. В шубе. В плюс пять.

Рука мужчины вроде бы ничего такого не делала, но я буквально ощущала пожар на щеках и то, как мурашки пошли по груди. А потом он и вовсе опустил широкую ладонь на талию и прижал меня, словно мы танго танцевали.

Муромский наклонился ко мне, и только тут до глупенькой Попадайло дошло, что ей в ногу упирается… В ногу упирается… Вот то самое упирается! А я стою, как загипнотизированная, и смотрю в зелёные глаза, поддёрнутые странной тёмной дымкой.

– Не верьте слухам, Евгения Олеговна, и я искренне надеюсь, что этот урок будет вами усвоен. Я не приемлю никаких личных отношений с подчиненными, а если вдруг у меня появляется такое желание, то подчиненными они быть перестают. Это понятно? Но я взрослый мужчина и каждой даме предоставляю выбор. Что вы скажете на это?

Что я творю? Неужели я действительно только что предложил ей стать моей любовницей? Ну почему рядом с этой девушкой мозги в кучу не собираются?

Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, полными чего-то странного. Я не мог разгадать ее мыслей, но видел, как девушка облизала губы и застыла.

Я же ощущал возбуждение такой силы, что и десять любовниц снять не смогли бы. Хотелось девушку так отчаянно, что предложение вырвалось до того, как я подумал о его уместности.