Я пытаюсь все сгладить. И жалею! Что он такой дотошный, что просто не может поверить в имитацию как все нормальные люди! И заснуть с чувством выполненного долга.

– Больше не будем тогда ее заказывать, – говорит Паша, прочистив горло и вытирая губы.

Стыд и неловкость сковывают, вдруг очень хочется, чтобы Павел уехал домой. Прямо сейчас. При этом понимаю, что если он сделает это, то я буду плакать. Вроде бы взрослая и разумная женщина, а справиться с собой не выходит. Он просто мне… нравится. Слишком сильно. И мне хочется нравиться ему.

– Да, не будем, – соглашаюсь я.

Паша поднимается выше и укладывается на подушку рядом.

– Иди ко мне, – зовет. – Я не буду больше домогаться.

В ответ я смеюсь. Он добавляет:

– Честно.

Демонстративно осторожно забираюсь под одеяло, и Паша тут же обнимает, но действительно не лапает. Целует в висок. Его губы пахнут мной. Пашу это совершенно, кажется, не смущает. Мы уже умылись, почистили зубы, перед сном я позволила уломать себя на еще один заход. И сейчас вроде как у Паши нет предлога вновь идти в ванную.

А может, он ему и не нужен?

Я чувствую бедром Пашин стояк и расслабляюсь. Если завелся, значит, было неплохо.

– Завтра дашь мне еще один шанс? – спрашивает.

Качаю головой. Вот что делать с его навязчивым перфекционизмом? Адомайтис именно меня так сильно хочет или галочку себе поставить?

– Кажется, я знаю, почему ты до сих пор не женат, – смеюсь в ответ.

Но Паша почему-то шутку не поддерживает, молчит.

И я обрываю себя! Он ведь не подумал ничего такого? Будто с ним плохо? Не обиделся? Ауч! В постели Паша классный! И дело в моей голове исключительно. Но не могу же я ему в этом признаться! В навязчивом стыде. В постоянном страхе потерять контроль над ситуацией. Надо мной ведь много смеялись. И знакомые, и чужие абсолютно люди. Господи, эти фотографии даже отец мой видел! Мне тогда жить не хотелось в отдельные минуты.

– С твоими аппетитами сложно тягаться. Ты, наверное, девушек до смерти затрахивал, – смягчаю по возможности.

Нежно провожу по его члену рукой. Паша медлит секунду, потом со смешком отвечает:

– Думаю, дело в тебе. Сам себе удивляюсь. Никакая отравленная пицца на меня не действует. У тебя соски изумительные.

Я облизываю губы.

– А остальное?

– Тоже. И шея, и грудь, и живот, и вульва, ягодицы, ноги… Губы, глаза…

– Анатомия – пятерка!

– А то!

Дальше мы молчим. Дыхание Паши становится размеренным, глубоким, я же отчаянно борюсь со сном. Завтра наступит новый день, мы разъедемся по работам. Снова будут мысли в голове. Обязательно что-нибудь случится.

Это были отличные выходные, и мне, соскучившейся по мужскому вниманию, жаль, что они закончились.

То ли интуиция, то ли основанная на опыте мнительность не дают покоя. Но так не хочется, чтобы внутренний голос оказался прав! Вот бы сказка продолжилась.

Вот бы мы с Пашей еще ближе друг другу стали.

Глава 17

Мы с подругами пьем кофе в торговом центре, когда мой телефон начинает вибрировать.

– Паша, – сообщаю с улыбкой. – Он дежурит сегодня. Быстро отвечу, хорошо?

– О, ясно. – Вика бросает выразительный взгляд в сторону Тани. И произносит одними губами: – Па-ша.

– А кто это? – спрашивает та полушепотом.

– Бойфренд, – кивает Вика.

– Да ладно! – Глаза Тани загораются любопытством.

Мой внезапный головокружительный роман потихоньку теряет секретность, что, наверное, неплохо.

Вика с Таней учились вместе и продолжают дружить. И я заодно с ними. Сегодня среда, крошечная годовщина нашего с Пашей знакомства. Предыдущие две ночи он провел у меня, как и выходные.

– Да? – говорю в трубку.

– Привет, Диана. – Знакомый голос заставляет улыбнуться. – Тут возможность появилась на следующие выходные от передовой отмазаться. Тебе точно нужно ехать к родителям?

Ауч! Заманчиво. Но я ведь обещала уже.

– Боюсь, что да, Паш. Папа ждет.

Подруги демонстративно возводят глаза к потолку и укоризненно разводят руками. Я беззвучно шикаю на них.

– Сильно ждет? – спрашивает Паша, расстроившись.

– Сильно. Хотя… давай я позвоню маме, разведаю обстановку. Не знаю, Паш, не могу пока ничего обещать. Но попробую.

Паша произносит с улыбкой:

– Я понял уже, что ты папина дочка.

– Мы редко сейчас видимся. Я боюсь, что если сама не поеду, то отец в воскресенье, часов в шесть утра, будет у порога.

– С удовольствием бы с ним познакомился.

Вы знакомы. Закусываю губу.

– Когда нужно дать ответ?

– До утра. Волков предпочитает со мной работать. Так сказать, есть преимущество. Но мы с тобой в прошлый раз так и не посмотрели тот фильм, что запланировали. И мне подгорает. Сколько он идет?

Волков – ведущий хирург клиники, которому принято заглядывать в рот. Седовласый мужчина за пятьдесят с аккуратной бородкой и спокойным умным взглядом. Я рассмотрела все фото на сайте клиники и теперь имею кое-какое представление о людях, с которыми Паша работает. И вот что скажу: там просто толпа молодых девушек! Администраторы, сестры, врачи… А вот Вероники нет. Ни одной.

– Три часа вроде бы.

– Жду новостей. Если ты уедешь, то точно буду работать.

Слова звучат мило, и я снова улыбаюсь.

– Хорошо, пока!

Кладу трубку.

– Что… три часа? – подшучивает надо мной Вика.

– Фильм длится. Паша уговаривает в городе на выходные остаться. Не знаю, что и делать. Родители-то ждут. Уверена, подарки приготовили. Я разрываюсь! – Тру переносицу.

– Скажи, что роман у тебя. Не сомневаюсь, они обрадуются! Любые бы обрадовались.

– Папа начнет справки наводить, – качаю я головой. – Ты ведь знаешь, какой он. – Бросаю в сторону Вики многозначительный взгляд.

Таня очень хорошая, но не в куре того, что со мной произошло. Я предпочитаю прошлое оставить в прошлом. Тот инцидент и так имеет недопустимо важное значение. Пока что.

– Выяснит, что это тот самый Адомайтис. И начнется! Да какое там! Фамилия запоминающаяся – и справки наводить не нужно. Отец злопамятный. Надо как-то подготовить его. Задобрить. Поговорить лично, наверное.

– Так, а что случилось-то у ваших семей в прошлом?

– Сама плохо знаю, меня не посвящали. Папа к сестре ездил, приезжал злой. И сначала бы эту тему с